МОТОКЛУБДРУЗЕЙ МОИХ ПРЕКРАСНЫЕ ЧЕРТЫ…Светлана КНЯЗЕВА, Новосибирск, фото автора Не сбывается то, что ты верным считал, И нежданному боги находят пути; Таково пережитое нами. ЕврипидСветлана Князева, автор этих строк. Преодолев тернии бюрократии, я обзавелась маршрутной книжкой и, стало быть, превратилась в руководителя похода. Передвигалась на Kawasaki KLR250. Однажды за что-то обозвала членов нашей команды «червями», после чего кто-нибудь из них изо дня в день подползал (буквально) и докладывал: «черви» построены, «черви» к потреблению пищи и водки готовы, «черви» отбывают ко сну...У Толи Окишева из Новосибирска из вещей только палатка, спальник, коврик и котелок. Толя – величайший киник (помните Диогена в бочке? Он был в числе основателей кинизма) нашего времени и опытный мототурист: везде был, всё видел, его все знают и помнят как человека, бросающего мотоциклы под бульдозер. Чуть забегая вперед: в этот раз он собирался похоронить на непроходняке Yamaha XT600E, но ему гнусно помешал Белошапкин.Сергей Белошапкин, защитив на родине кандидатскую по химии, свалил работать в Ирландию. Но каждое лето навещает свое дикое отечество. Ростом он не вышел – два метра, и весит, как две меня. Мотоцикл – Yamaha Tenere (XTZ660), тоже очень большой. Будучи представителем одновременно русской и зарубежной интеллигенции, Белошапкин долго не позволял себе грязно выражаться. Но уже через три дня пути ругался легко и непринужденно.Сергей Каминский, житель Новосибирска, перемещается в пространстве на рыжем мотоцикле «Иж-Спорт», который помнит московскую Олимпиаду. Мало того, что железо двухтактное, оно еще тяжелое, вонючее и хреново заводится. У Сереги с собой есть все – особенно по этому поводу негодовал в пути Толя Окишев.Олег Архипов, барнаулец, стартовал на Yamaha TT250R. Ездил он быстро и страшно – я отворачивалась, чтобы не видеть ямакаси на мотоцикле.76№ 08 2009 Маршрут пролег по знакомым многим из нас местам: хотели пройти зимник по «трассе» Усть-Кабырза – Верх-Таштып, далее по Хакасии и Туве через перевал Шапшал выйти в КошАгач. Андрюха Поддымников посоветовал добираться в Кемеровскую область по таинственной дороге, которой нет на карте. Послушав его, выдвинулись и гнали 90 км по щебню. Первая ночевка – за крошечной деревней. Наутро обнаружился главный недостаток моих товарищей: все они просыпались невообразимо рано. Полседьмого встают – полвосьмого ехать. Бог им, видите ли, дает! У меня отбирает – им дает? Так и  мучилась всю дорогу с этими мутантами: я-то засыпаю только под утро. Дорога – щебень, вполне доведена до ума (но не до карты). В Таштаголе затарились продуктами и жидкостями. С бензином я выпендрилась – искала заправку со своей стороны дороги. С какой это стати кататься туда-сю­ да!.. Но заправка попалась лишь одна, сле­­ ва, а когда поняли, что другой вряд ли дождем­­ ся, отъехали уже далеко. Возвращаться было лень, поэтому баки и канистры остались за­­ полненными не под завязку. Каким-то невероятным образом полностью заправленным ехал только Белошапкин. За десять лет, что мы здесь не были, доро­­ гу до Усть-Кабырзы привели в порядок (однако заправку так и не удосужились построить). Сознание хранило память о последнем бро­­ де,  очень глубоком, с огромными камнями на дне... На другой день – ремонт. Мотоцикл Каминского, выразив презрение коллективу, прикинулся дохлым. Уж и толкали «рыжего», и колеса пинали, и дверьми хлопали! По­­ меняли свечи, промыли карбюратор, прозвонили проводку, поковырялись в генераторе. Консилиум постановил: полетела высоковольтная катушка зажигания в генераторе. Запасной нет. Перематывали ее полдня: с катушки – на бутылку, с бутылки – на катушку. Место обрыва, по закону подлости, – в самом конце, около сердечника. Руководитель, переживая за успех группы, тайком попивала коньяк из личной бутылки и выехала вусмерть пьяной, в результате чего упала на первом броде, замочив паспорт и другие ценные хохоряшки. Когда Белошапкин плыл через брод, его мотоцикл раздвигал огромные камни, вода выходила из берегов, и волны выбрасывали на сушу рыбу, а на обратном пути смывали только что выехавшие на твердь мотоциклы. Чей мотоцикл не смыло, тот гонялся на нем за выброшенной рыбой… На  том броде, где я утонула, мы совершили ужасную ошибку. Штурман Каминский, стоя на берегу с картой и GPSом, пытался разъяснить народу, что нам не надо в этот брод, нам – по берегу. Но остался неуслышанным…На увеличенном отрезке зеленым показано, как мы шли, вдоль кабеля. А желтым – как надо было бы идти...№ 08 200977 МОТОКЛУБНа этом броде мы и совершили роковую ошибку: переходить его не следовало...Зимник начинается собственно за Кичами: сплошные колеи, болота, бревна. К вечеру я перестала узнавать места, по которым двигалась десять лет назад. Дорога местами больше чем на полметра уходила под воду. Глубоко, темно, холодно. У меня ботинки на два размера больше – не бывает «омоновских» бот 36-го размера! И воды в них заливается больше, чем положено; хорошо хоть, что они дырявые – вода тут же вытекает обратно. Мотоциклы оставили на ночь прямо в воде, палатки поставили на сыром берегу. Полил дождь. Некоторые вырожденцы (не будем показывать пальцем) боялись, что ночью здесь пойдут машины. Должно быть, водка кончилась. Водку «чер­ ви» и правда выпили еще вчера, у меня же оставался заветный коньяк, которым я отка­ залась делиться, чем вызвала приступы ненависти соратников. Полвосьмого утра истязатели Белошапкин и Окишев вышагивали вокруг моей палатки, производя максимум шума, – будили. Торо­ пились в магазин. Ну, так и быть, поехали. Прекрасно помню, что в парадоксальном по­­ходе 98-го года мы прошли зимник за день! И  Толик это помнил. Поэтому с минуты на минуту ждали, что откроется перспектива на прекрасную дорогу с заветным магазином. Но  дорога становилась только хуже. Мото­ циклы застревали, мы падали. Двигались медленно, приходилось ждать друг друга, особенно часто – большой русский мотоцикл. В ожиданиях объедали медвежью ягоду. Медведи здесь водятся точно, и я их панически боюсь, поскольку встречалась с ними лицом к лицу... Вдруг вижу – Толя причесывается. Сие означало лишь то, что люди еще не окончательно вымотались и способны думать об абсолютно немыслимых в тайге вещах. А также о фотографировании (это я про себя). Белошапкин перестанет снимать завтра, То­­ лик потеряет свой фотоаппарат сегодня. Чтобы не упасть в голодные обмороки, сделали привал. У нас нет хлеба, печенья, конфет, овощей. Белошапкин сгрыз последнюю луковицу, как яблоко. Толя навесил на колеса мота цепи – у него шоссейная покрышка, которая в грязи жестоко буксует. Как самыйторопливый, он часто ехал первым, снимая цепями внушительный слой земли. Поэтому скоро вперед пустили Олега – его байк легкий, швыркий, самопроходимый. Последним тащился двухтактник – чтобы невинные не нюхали его выхлоп. Но все равно нам доставалось, когда в очередной раз толкали байк. Остановились у охотничьей избушки. Натк­ нулись на нее перед невероятными болотами. Как оказалось, до сих пор дорога была сносной, а теперь нам открылось немыслимое зрелище: не то что ехать – пешком пройти нельзя. Все согласились, что надо искать объезд. Его нашел Толик: выше шла дорога примерно такого же качества, что и раньше. Мы возрадовались, беды не чуя. Перебортовали резину на «Каве» и «Иже». У меня и Белошапкина тормозные лапки завернулись в каральки. Толик разбил ноги, и, чтобы не усугубить, смастерил защиту из предпоследней пластиковой бутылки... За следующий день продвинулись всего на три с половиной километра. Большую часть времени затратили на распилку бревен – давАвария: КамАЗ с углем съехал с дороги и перевернулся. Никто не пострадал78№ 08 2009 ненько тут никто не ездил. Ощущался дефицит воды – а пить хотелось смертельно: жара, духота, ко всему еще достали злобные насекомые. Первый раз «черви» поели только вечером... Дорога спустилась к ручью. Пока одни таскали моты, другие сварили макароны с куриными кубиками. Давненько мы не ели ничего такого вкусного!.. Пока ели, полил дождь... За рекой очень крутой подъем. Мотоциклы тупо не едут – шлифуют грязь, стоя на месте. Сняли вещи с «Ижа», подняли их на себе – тащили метров триста. За три часа втолкали в подъем «250-ки», дылдомотоциклы остались на середине подъема. На перевале остановило самое толстое бревно. Его пилили и ломали до темноты. Когда я варила кашу, мужики все еще играли в дровосеков. С гречкой съели последнюю банку паштета. Остался еще литр гречки и лапша быстрого приготовления, да у  Толи в загашнике нашлись несколько бульонных кубиков (они вызывали странную реакцию: кто их потреблял, начинал ржать). Бензина тоже мало – расход бешеный!С помощью навигатора и карты выяснили, что ушли с зимника на просеку. От болота дорога тянулась вдоль старого кабеля связи. Мы увлеклись, и спуск на основную дорогу, как выяснилось, прощелкали. На другой день Толя бросил свой мотоцикл, слив остатки бензина в мотик Олега. У него оказался самый большой расход: чтобы сдвинуть колеса с цепями с места, надо хорошенько погазовать. Дальше Толик пошел с замыкающим процессию Каминским. Но вот Оки­ шев догнал нас и сказал: нет больше сил таскать «Иж»… А «Иж»-то где? Да в болоте! Что делать? Пить хочется нестерпимо. Искать воду или вытаскивать Серегу с «рыжим»? Пешком или на мотах? Набрали воды пря­­ мо  из болота, вскипятили, выпили. Решили доехать до питья, а потом вернуться за Ка­­ минским... Двигаться тяжело – мотоциклы обросли грязью, и ее периодически надо отколупывать. Последний перевал самый крутой, хотя на нем дорога суше. На подъеме я чуть не сдохла  от напряжения: руки отваливались, потручь­­ ем, я задыхалась... После перевала на­­ чался щебень. Наконец-то можно осмотреться: горы, высота, ветра перевалов, зрелище хакасской тайги… Ввиду острой нехватки горючего спускаемся с заглушенными двигателями. И вдруг – ручей! Бросив мотоциклы, кинулись к воде – и пили, пили… Впереди ожидали выехать на дорогу намного лучше тех, что преодолели. Решили так:  молодого ученого и мотоямакаси Олега отправить вперед, а чтобы не застряли, слить с  моего KLR оставшийся бензин. Но в баке «Кавасаки» бензина не оказалось – на чем она ехала, неизвестно. Мы с Толей потопали назад пешком, чтобы найти Каминского и вывести его к ручью. Шли часа два. Толе мерещились медведи, он то и дело оглядывался, замирал. В качестве превентивной меры я иногда начинала истошно голосить – пугать косолапых... Серегу обнаружили гораздо ближе, чем оставили утром. Он один из немногих, кто, подобно Мюнхгаузену, умеет вытащить сам себя из непролазного болота. Обнаружили и «Иж»: он надежно утвердился в очередной болотной№ 08 200979 МОТОКЛУБЕдем через поселок Усть-Кабырза.яме. Вытащили-таки «рыжего»! В честь час­ тичного воссоединения команды «черви» уст­ роили пир – заварили всем по пакету лапши быстрого приготовления и по кружке чая. Красиво жить не запретишь! Начался дождь, но это еще что – задул шквальный ветер. Стало темно как ночью. Но  Толя, презрев вызов стихии, отправился за  своими вещами к мотоциклу. Когда вер­ нулся – мокрый насквозь – уже посветлело. И  объяснил: это было солнечное затмение, которое происходит раз в триста лет… Все еще пребывая под неизгладимым впечатлением от соприкосновения с прекрасным (той чудной лапшой), возобновили продви­ жение. Пару-тройку раз «Иж» застревал так, что мы уж в который раз подумывали: в са­­ мом деле, не оставить ли его? Но совершили почти невозможное – и вот «Иж» карабкается на перевал. Однако сил хватило ненадолго, и мы его снова оставили, а сами направились к заветному ручью. Утром вернулись наши крутые мужики: раздобыли спиртное, шоколад и прочие достояния цивилизации. Рас­ сказали, что еще вчера долетели до заправки,вернулись на зимник и совсем немного не доехали до нас – уже в темноте рухнули спать рядом с дорогой. А ночью на них напала лиса! Олег с Серегой пошли спасать «Иж», а кандидат наук – Толину «Ямаху». Белошапкин вручил Толе канистру с бензином, сказал, мол, плесни Светке в «Каву» на глаз литра три,  остальное возьмем cебе. Толя честно плеснул «на глаз»... Я осталась в лагере одна. Мужики успокоили: в нашем лагере так воняет, что ни один уважающий себя медведь не подойдет. Я старательно дымила костром, прибрала, вымылась… К возвращению Ка­­ мин­­­ ского и Олега мне стало плохо: тошнота, температура, слабость. Потом вернулись Толя и Белошапкин… без «Ямахи». От удивления даже я нашла силы поднять голову: Толин мот отказался работать – сел аккумулятор, его  сняли и принесли. Решили ехать в ближайший населенный пункт Верх-Таштып, там за ночь зарядить аккумулятор, вернуться к «Ямахе» и эвакуировать ее. Толя застонал: никто из нас не вернется в тайгу, чтобы по­­ мочь ему, люди всегда оставляли его без помо­ щи  – именно поэтому в походах они  бросал мотоциклы… Белошапкин называл толины песни «плачем Ярославны». Яро­ славна плакала сутки… Я же заболела. По всей вероятности, отравилась. Отлеживалась день, а когда пришло время выезжать, выяснилось, что у меня пло­ хо с координацией. За руль моего мота посадили Толю. Он всячески проклинал «Каваса­ ку», мол, и руль у нее неправильный, и  сцепление не работает и вообще она вся вихляет и болтается. Меня взял пассажиром Бело­ шапкин. Через десять километров в «Каве» закончился бензин (тот, который Толя «плеснул на глаз литра три»). Все впали в истери­­ ку.  Но молодой ученый достал свой котел, с  моего бензобака оторвали шланг и стали сосать бензин с дылдомотоцикла прямо в котел... На следующем длинном крутом подъеме Толя исполнил на моем моте сальто. Дальше на «Каве» я поехала сама. Было го­­ рестно: от Кичей до Верх-Таштыпа всего-то 54 км, а мы преодолевали их пять дней! В Верх-Таштып попали затемно. Остано­ вились у МЧСников. Был День ВДВ, в которых служил умная башка Белошапкин. У него не80№ 08 2009 По дороге в Мугур-Аксы в поисках воды заглянули в такую вот юрту-кафе. Познакомились с Чианой и Анеа (справа)оказалось с собой тельняшки, и по этому поводу он сильно сокрушался. Мы утешали – подкладывали ему пельмени, подливали вкусную и полезную водку. А я вдруг обнаружила в местной газете статейку со знаковым заголовком «Друзей моих прекрасные чер­ ты». Да эту песню я вою весь поход! На следующий день Толик с Белошапкиным и аккумулятором поехали назад в тайгу. Остальные «черви» отъехали за поселок Анчул и встали на реке Таштып. Размышляли: по зимнику мы могли бы проехать за один день, но чего стоят разговоры с применением глаголов условного наклонения… За сим народ, кроме меня и верного Каминского, уже не собирался на Шапшал – всем стало некогда. У меня началось обострение болезни – красный понос (простите, кто принимает пищу!). Кто-то говорит, что гигиена – враг туриста. Тогда красный понос – друг? Олег встретил товарищей, вместе совершили ритуальное паломничество в магазин. После чего в лагере остался один не пьяный и не больной человек – Серега Каминский. На Олеговоммотоцикле он съездил до того места, где ловит сотовый телефон. Выяснил, что пока Окишев лазил по болотам, у него родились две девочки, в день солнечного затмения. Тут  все начали пить за его счастье с удвоен­­ ­ ной  силой. А Толя, многодетный отец, признался, что боится ехать домой. Как прокормить семью на зарплату механика речпорта? Эх, мотоцикл придется продать. «Ярославна рано плачет в Путивле на забрале, аркучи…» Ему резонно разъяснили, что продавать пока нечего... Кстати, о том, как бригада спасателей вывозила мот из тайги. Аккумулятор-то установили, но обнаружили, что фильтр внутри бака отломился, и весь многолетний от­ ­ стой радостно ухнул в карбюратор. Разбирать его прямо в лесу не решились, а подвели шланг подачи топлива к дренажному отверстию и подачу регулировали краном. Уже на берегу промыли карбюратор – теперь техника сможет ездить по-человечески. Толя с Олегом сказали, что на Шапшал точно не поедут. Белошапкин еще думал. Пока думал, ходил за дровами через брод на противоположный берег – на нашем не обна-ружил. Насобирает – пилит. И все босиком: мотоботы мокрые, а запасной обуви нет. Только раз промахнулся и пилой – по ноге… Залил кровью весь лагерь – ступить некуда. Ходит и поет: «След кровавый стееелется…» Заткнул дырку в ступне туалетной бумагой, замотал изолентой. Так СэрГей Белошапкин превратился в инвалида, сделался грустный и почему-то решил на Шапшал тоже не ехать. Каминского заслали искать аптеку. В этойто глуши! Обязали купить таблетки для меня, побольше бинтов – для Белошапкина, а не будет бинтов – простыню. Герой Каминский раздобыл дешевых, страшно ядовитых таблеток, которые подействовали уже через час. Белошапкину – полрюкзака бинтов. Тут же не­­­ которые изъявили желание сделать из кандидата наук мумию… Может, во избежание такой перспективы в скором времени он собрался и уехал домой, подарив нам на прощание кучу буржуйского барахла. «Зву­ ­ чат шаги, мои друзья уходят…» – пронеслось в голове. Когда Серега Каминский и я собрались выдвигаться, Толя неожиданно передумалВ Туве много таких мест. Здесь поклоняются духам№ 08 200981 МОТОКЛУБМост в Усть-Кабырзе. ЮНЕСКО может брать его под охрану. Не потому что уникальный памятник архитектуры, а потому что мосты – большая редкость в этих краяхвозвращаться. Олег, естественно, – с ним. До  Таштыпа мы не добрались – у всех рез­ ­ ко  кончился бензин. Не кончился только у Каминского. Он доехал до заправки, залился сам, наполнил канистру... В Таштыпе всех, кроме меня, останавливали гаишники. Олег с  Толей думали, что все, доездились – у них ротовой «выхлоп», как из жерла цистерны со  спиртом. Но им всего лишь сделали вну­ шение... за езду без включенных фар. Граница Хакасии и Тувы – на Саянском перевале (высота – 2206 м). Дорога такая, будто на ней резвился пьяный бульдозерист. В Туве заметно теплее, но не настолько, чтобы согреться: после недавнего ливня мы промок­ ли до нитки. До Тээли долетели на одном дыхании, отсюда отзвонились домой. Толины девчушки в больнице, жена Лариска одна дома, плачет – Толя несказанно расстроил­ ся… Олег домой не звонил, и так знал, что там: домашним он оставил денег на пять дней… За  Тээли встали на ремонт техники. У мотовОлега и Толи стерлись колодки (парни так сжились, что даже мотоциклы у них ломают­ ся  одинаково), у Серегиного разболтались спицы, у моего провисла цепь. От Тээли до Бай-Тала 27 км. Штурман Каминский нашел кратчайшую дорогу к реке Шуй, которой (дороги) нет на карте. Впереди крутой перевал. Мы вышли к началу конной тропы средней паршивости – с прижимами и поворотами под прямыми углами, где мото­ цикл, чтобы проехать, должен изогнуться пополам. А еще камни, курумник, подъемы и  спуски... Местами – поля, они давали от­ дохновение измученным мотоциклистам... Толя с Олегом поехали вперед, мы с Ка­ ­ минским – следом. Через девять километ­ ­ ров  нам навстречу… наш авангард: мол, впереди зверская «засада» – вертикальные подъемы и  спуски. За два дня не пройти, а у  них вре­ мени больше нет. С тем и уехали назад, пообещав ждать нас у начала тропы, но только до утра. У меня началась истери­­ ка:я не обу­ чена возвращаться! Достала коньяк, стала реветь и пить. Наревевшись, чтобы не жечь зря бензин, пошла с Серегой пешком вперед посмотреть, чего испугались наши уже не товарищи. Повстречали тувинца с лошадьми. Он будет проходить мимо наших брошенных мотоциклов, а на них остались все деньги и  документы! Памятуя об ужас­ ной репутации тувинцев, спешно вернулись назад. А после снова идти, чтобы обследо­ вать «зверскую засаду», не имело смысла – вечерело. Вещи на плечи и пошли по темно­ те в лагерь. За мотоциклами вернулись на следующий день… Каминский всю ночь не спал – после болот у него распух и почернел средний палец, с каждым днем выглядел все хуже (а пусть не показывает пальцы!). У Олега «болит грудь». Инвалиды... Наутро забрали мотоциклы. Толя с Олегом попрощались и уехали. Мир опустел во второй раз. У меня траур, я надела черные носки вместо обычных белых. Команда «Чер­82№ 08 2009 ви» прекратила свое существование… Мы поели, поспали, помылись и поехали в Му­­ гурАксы (примерно 330 км), затем в Кош-Агач через перевал Бугузун. Перед поворотом на Чадан – заправка и столовая. На АЗС встретили несколько УАЗи­ ков с москвичами, среди них оказался врач. Серега подошел проконсультироваться – как  скоро отвалится его палец (пошел моск­ вичам средний палец показывать!)? Врач обработал черную опухлость, дал с собой лекарств и ободрил: есть надежда на чудесное исцеление. Впереди – 70 км по асфальту, но следующие полтораста – чудовищные! Сказать, что это гребенка – ничего не ска­­ зать.  По пути на моем моте вытек амортизатор, и я качалась, как чертик на пружинке. В Мугур-Аксы не нашли хлеба. В этих краях его можно купить только в больших городах. В поселке Кызыл-Хая все уверяли, что отсюдачерез Бугузун проложили новую прекрасную дорогу. Если это называется «прекрасная», то  что такое «ужасная»? Сплошные камни! К  вечеру они вусмерть измотали, и когда мы выехали к берегу, чтобы разбить лагерь, я грохнулась на камнях, и мот меня придавил. Ору истошно! Каминский мечется, пытается поставить свой, только как – на камнях? Бросил-таки «рыжего», приподнял мою «Ка­­ васаку» – я выползла с воплями и причита­ ниями. Но, вроде, цела. Спрашивается, чего вопила? Миновали легендарную гору Монгун-Тайга. Она такая огромная, что наблюдали ее весь день. На перевале Бугузун – ничего особенного, если не считать того, что выехали на плохую дорогу. Ну да мы привыкшие. Уже почти перед Кокорями – почти вертикальный спуск к реке Бугузун – это когда даже если выжимаешь все тормоза и едешь на первой скорости,мотоцикл летит все быстрее и орет. Остановить его невозможно, надеешься только на крепость рук, опыт и удачу. И так пока не съедешь или не грохнешься... А ведь по противоположному берегу шла другая дорога, полегче. Но кто же знал! В Кош-Агач приехали настолько обессиленные, что даже не стали мыться. В таких случаях можно пользоваться способом Толи Окишева: потер себя руками в разных местах – грязь и отвалилась. Утром на последний кэш (банкоматов тут нет) закупили провизию, заправились и, пообедав, отбыли в Большой Яломан. В тени – плюс 30°С, поднялся невероятный ветер, который сдувал нас с дороги и  бросал в лицо камни с песком. Потом – дождь, холод, тоска… От Большого Яломана пошли новым составом – к нам подсоединились другие друзья с прекрасными чертами. Но это отдельная история.№ 08 200983