Фельетон нспектор московского ОРУДа, занимавший свой пост на Большой Туль| ской улице, несомненно, был весьма начитанным человеком. Завидев в это розовое утро у въезда в город несколько странный экипаж, одновременно напоминавший автомобиль «Москвич» и фанерно-щитовой особняк дачного образца, инспектор не удержался, чтобы не тряхнуть эрудицией: — «Антилопа-гну», ей богу! Она самолично! Как это сказано у Ильфа и Петрова: «Появление этого сооружения на улице можно было объяснить лишь ликвидацией автомобильного музея...» Увлеченный созерцанием этого, так сказать, овеществленного «персонажа» из романа «Золотой теленок», инспектор чуть не забыл об исполнении своих прямых обязанностей. Но тут его привел в чувство сигнал, которым этот гибрид «Москвича» и «Антилопы-гну» известил ничего не подозревающих жителей улицы о своем появлении. В нем слышался недоволчный визг пятнистой гиены и сердитый вопль астраханского верблюда... Инспектор в ужасе подпрыгнул на месте и, испуская свистком отчаянные трели, ринулся наперерез экипажу. — Назад! Ни звука! Вы из какого музея?.. — Добро бы из музея, — раздался глухой голос из глубины экипажа, — а то ведь едва вырвались из лап автообслуживания.» И, выбравшись из машины, бедный автопутешественник поведал историю, от которой содрогнулся даже привычный ко всему блюститель порядка. ...Светлым майским днем ленинградец Г. А. Тютинман вместе со своей супругой возвращался по достославному Симферопольскому шоссе из дальних автомобильных странствий. Лучезарные воспоминания об отлично проведенном отпуске одолевали супругов. Оглядывая свои бронзовые лица, супруги ласково поминали курортные города, которые им привелось посетить, трогательное гостеприимство администрации автопансионатов и прочие не менее радужные детали. И вдруг лирическое настроениеипутешественников было нарушено самым невежливым образом. Едва машина въехала на территорию Мценской станции обслуживания, как раздалось некое подобие пушечного выстрела, и автомобиль остановился, как вкопанный. Машина напоролась на гвоздь, точнее на один из гвоздей, которые в завидном для плотников изобилии валялись на каждом квадратном метре автозагона. Естественно, что первый разговор у наших путешественников состоялся уже не с кокетливой официанткой буфета, а с суровым вулканизатором. Бегло оглядев проколотую шину, вулканизатор поставил точный диагноз: — Гвоздик по всем признакам наш, со станции... Это нам раз плюнуть, залатаем камеру, лучше новой будетЗначит, платите в кассу по прейскуранту, а мне по договоренности! Ясно? Категорическая деловитость вулканизатора покорила путешественников, и они молча исполнили все его ультимативные требования. Ведь впереди — Москва, и хочется, очень хочется предстать перед ее требовательными очами во всем блеске. — Это мы можем, — заверил их директор автостанции т. Саулин. — Сделаем из вашей автокареты картинку. Путешественники были в восторге. Не будем описывать соблазнительные ландшафты, которыми любовались наши друзья, в нетерпении ожидая, когда их дорогой «Москвич» будет превращен в художественное произведение. Скажем лишь, что ожидание это было нарушено опять-таки самым неожиданным образом. Из бокса станции, где омывалась машина, раздался странно-тревожный звук. Почуяв недоброе, владелец машины ринулся туда, и перед ним открылась картина, при виде «оторой не выдержало бы самое мужественное сердце самого закаленного автовладельца. Посредине бокса стояла родимая автомашина, у которой... страшно взглянуть!.. вместо хрустально-чистого ветрового стекла зияла черная дыра, а вокруг белела россыпь мелких кусочков стекла. Оказывается, мойщица станции, задумавшись о чем-то 'неземном, так ска-зать, легонько вдарила по стеклу тяжелым наконечником шланга. Но самое занимательное произошло уже после того, как злополучный автотурист ознакомился с делом рук усердной мойщицы. Она, как и ее друзья и соратники по станции, стала уверять, что до ветрового стекла никто и пальцем не дотрагивался. Что упомянутое стекло лопнуло по своей инициативе. конфликт был погашен подоспевшим главным инженером станции. Учтизо поклонившись, он предложил туристам радикальный выход из создавшегося положения: — Не извольте беспокоиться, уважаемые. Стекло расколото? Заменим! Правда, наш эрзац имеет один маленький порок — не прозрачен. Но зато крепости отменной! И чтобы не очень томить разволновавшегося владельца машины ожиданием, инженер быстренько приволок откуда-то лист отличной фанеры. — Пользуйтесь на здоровье! Что было делать нашему герою? Опять пришлось подчиниться обстоятельствам... А для того чтобы как-то побороть непрозрачность фанеры, по совету того же инженера, решили прорезать в листе смотровую щель. Комфорт! Великолепие! Установить фанеру на предназначенное для нее место взялись местные плотники, опять-таки за определенную мзду. Причем процесс установки продолжался более трех часов с четырьмя перерывами: видимо, у плотников не хватало изобретательности, и они то и дело бегали за ней в буфет. Прощаясь с обслуживающим персоналом станции, наш автотурист умолял их об одном: держаться как можно подальше от его машины. И все же в качестве последнего трогательного «прости» кто-то из расторопных техников успел испортить сигнал, эту последнюю и единственную радость отчаявшегося автомобилиста. Однако, заручившись клятвенным обещанием директора станции, что все убытки пострадавшему будут возмещены, бедный владелец «Москвича» отбыл. Забегая вперед, скажем, что дирекция выполнила свои клятвы по принципу: «С глаз долой — из сердца вон»... Мы встретились с пострадавшими у въезда в Москву в тот самый момент, когда к их машине подошел рассерженный постовой и выслушивал исповедь бедной жертвы автообслуживания. Ну скажите, можно ли его обвинить в том, что он проявил излишнее мягкосердечие, не оштрафовав путешественника за недозволенный сигнал и живописно-музейный вид автомашины? А у вас не дрогнула бы разве рука при виде бывшей машины, а ныне передвижного фанерно-щитового особняка дачного образца? Дрогнула бы? То-то... Вот что бывает, дорогие автотуристы, когда .неосмотрительно доверяешь себя и свою машину Мценской станции техобслуживания. Ян ПОЛИЩУК.