Гена Карев становится шоферомВмаленьком домике в Глебычевом овраге наступили беспокойные дни. Сын Геннадий кончает среднюю школу. В какой институт поступить? Сам Гена когда-то поговаривал о медицинском. Но отец — Иван Степанович рассуждал иначе: — Сам я работаю механиком в гараже, жена трудится в автохозяйстве, двое генкиных дядей — шоферы. Выходит, вся . наша семья пошла по автомобильной линии. Есть у нас в Саратове автодорожный институт, вот туда и идти сыну. Будет у нас в семье свой автомобильный инженер... Генка во всем соглашался с отцом: и насчет линии, и насчет автомобильного инженера, но в одном пункте у них были серьезные расхождения — в институт он поступать не хотел. — Боишься, не прокормим тебя? — обижался отец. — Или экзаменов испугался? Нет, не боялся экзаменов Геннадий. Сдают же другие. Да и семья живет в достатке. А была у него заветная думка. Не для того он столько лет с юношеской страстью тянулся к автомобилю, чтобы разом бросить все и сесть на студенческую скамью. Увлечение это нач.алось давно. Еще в восьмом классе он получил права водителя мотоцикла. Ребята раздобыли книги, выучили теоретический курс, и весной в переулке около Пугачевской улицы парнишки впервые начали водить мотоцикл. Им казалось, что мчатся они с огромной скоростью и вокруг вовсе не переулок, а широкие проспекты. Но когда сдали экзамен, сразу же пришло разочарование. Мотоциклов ни у кого не было, и ничего не оставалось делать, как только взглядом провожать счастливчиков, проезжающих по улице. Когда Геннадий перешел в десятый класс, он поступил на курсы шоферов при Саратовском автомотоклубе ДОСААФ. С увлечением копался он в деталях автомобиля, вновь «зубрил» правила уличного движения ис трепетом ожидал практических занятий. Он знал, что преподаватель теории Константин Георгиевич Ковалев доволен его успехами. Но обучать вождению будет Федор Ефимович Плотников, старейший и самый требовательный инструктор автомотоклуба. Сумеет ли он, Генка, и тут учиться хорошо? Доставалось Геннадию от Федора Ефимовича: не рви, не гони, не плетись, не слишком прижимайся к тротуару, плавнее въезжай в поворот. Казалось, не было ошибки, которую инструктор не замечал бы у него. Однако, когда закончилась учеба, Федор Ефимович так же, как и все другие преподаватели, поставил Гене пятерку. А вскоре были сданы экзамены и на аттестат зрелости. И вот теперь нужно было выбирать.„ Много дорог открыто перед советским человеком, а выбрать нужно только одну, самую правильную. И Геннадий выбрал. Отец смирился, узнав, что сын идет не в студенты, а садится за руль автомобиля. Хорошо хоть не сбился «с автомобильной линии». Одного он только не мог понять: зачем сыну понадобилось поступать на работу в организацию с длинным и трудным названием «Нижволгонефтегеофизика». Разве мало в Саратове автохозяйств, где, отработав смену, можно прийти домой, умыться, поесть мамашиных блинов, посмотреть телевизионную передачу? Но Геннадия неудержимо тянуло в приволжскую степь, где под земной толщей прячутся неиссякаемые богатства, где смелые и неутомимые георэзведчики ищут газ и нефть—тепло для городов и сел, топливо для кораблей и самолетов, сырье для химической промышленности. База сейсмической партии разместилась в селе Дурасовке на берегу тихой степной речки Идолге. Чуть забрезжит рассвет, а Геннадий уже осматривает свой ГАЗ-51 и выезжает в степь, а спать он ложится затемно. На языке документов это называлось «работать полный световой день». Никто не знает, сколько труда стоило молодому шоферу выдержать такой день. Ездить порой приходилось по бездорожью, а в кузове находились такие «деликатные» вещи, как взрывчатка, или хрупкие приборы, или самый дорогой, бесценный груз — усталью и пропыленные разведчики. Вот когда с благодарностью вспоминал Геннадий инструктора Федора Ефимовича, учившего его плавно и осторожно ездить. С восхищением смотрел юноша на закаленных, выносливых своих новых друзей — геологов. Они, умывшись после работы, шли в сельский клуб или играли в волейбол, а он, как подкошенный, валился спать. И чего греха таить — радовался шофер первому ливню, когда не только на автомобиле, но и пешком пройти стало невозможно. Геннадий тогда устроил себе настоящую «световую ночь» — спал весь день без просыпа. Но к концу лета он уже ни в чем не уступал остальным участникам сейсмической партии и даже стал помогать им в подготовке взрывов ив бурении. Незаметно подкралась осень. —• Парень ты, Геннадий, стоящий, —• сказал ему начальник, — но работа у нас сезонная. Получай трудовую книжку, а с весны — милости просим снова к нам, если, конечно, понравилось. Нам такие ребята нужны... Понравилось ли? Да он и не представлял себе другого места работы. Но чем заняться до весны? С кем посоветоваться? И Геннадий пошел в автомотоклуб. Как было приятно, что преподаватели помнят его, а он, трудовой человек, беседует с ними как равный, расспрашивает о курсантах, с которыми вместе учился. Володя ;Байков — штурман, спортсмен Валерий Фрейман и тихий Зинатулла Фаткуллин работают шоферами, трое выпускников водят машины. Молодцы! — Ничего, Геннадий, — шутил преподаватель Константин Георгиевич, — ты ведь тоже на переднем крае, в разведке! Вот тебе адрес, иди и работай до весны. В автомотоклубе горячо обсуждали предсъездовские документы, гордились тем, что в них Саратову отведено далеко не последнее место. Радостно было Геннадию, что и он будет участвовать в свершении великого плана. С Геннадием Каревым мне довелось познакомиться в автомотоклубе, куда он пришел, чтобы получить учебник водителя 2-го класса. Разговорились. — А у меня тоже есть свой семилетний план, — задумчиво сказал он. — Узнал я, что шоферов второго класса из георазведки на зиму не увольняют, а поручают им ремонт автомобилей. Значит, надо подготовиться... — Неужели для этого понадобится семь лет? — Что вы! Думаю за год справиться. А семь лет мне понадобятся для другого: на заочное отделение автодорожного института решил поступить. Зимой работаю в мастерских и учусь в институте, а летом — снова в степь. Но только не автомобильным инженером буду. Дороги хочу в степь прокладывать, чтобы другим легче было ездить. Приезжайте к нам через семь лет, увидите! Последние слова он произнес с задорной улыбкой, твердым голосом, так, что ему нельзя было не поверить. А. БОРИСОВ. Саратов.