Залп... Еще залп. Смерч огня, разрезая небо, обрушился на врага. Батарея реактивных устан овок срочно меняла ог§ невую позицию — таков был приказ. Вдруг страшный удар потряс все вокруг. Взрывная волна швырнула с подножек на землю командира боевой машины Берзенева и политрука батареи Бузанова, подняла и отбросила в сторону рядового Ерошина, шедшего по высокому бурьяну проводником «катюши». У водителя Рзянина помутилось в глазах, застучало сердце. На секундудругую, контуженный, он впал в беспамятство, но сразу очнулся. Еще не вполне понимая, что произошло, Рзянин механически, по многолетней привычке внлючил зажигание. Осечка. Окончательно прояснившееся сознание вернуло солдата к мысли, до этого владевшей всем его существом: машина должна выдвинуться на новый огневой рубеж и дать очередные залпы по противнику. Стал прикидывать: видно, двигатель заглох от сильной встряски. Не повреждено ли электрооборудование? Открыл капот, взгляд остановился на отсоединившемся контакте индукционной катушки. Быстро устранил неисправность. К машине уже несли двух убитых и нескольких раненых бойцов. Рзянин помог разместить их на машине и под еще не прекратившимся обстрелом рванулся вперед. В тот августовский день 1942 года под Воронежем Денис услышал благодарные слова от многих сослуживцев. Здесь он выдержал с честью еще одно боевое испытание. А вскоре 35-й гвардейский минометный полк был переброшен на сталинградское направление. Бронированные армады гитлеровцев рва-недалеко от деревни Чернышевка большое скопление автоматчиков противника. На них гвардейские минометчики обрушили залповые удары. Неожиданно появились немецкие танки. «Катюши» с открытых позиций повели по ним прицельный огонь. Пять машин были подожжены, остальные продолжали сопротивляться. Получив подкрепление, гитлеровцы решили окружить гвардейцев. В этот критический момент командир дивизиона отдал приказ на стремительный марш. Впереди — Рзянин, чье умение, стойкость и находчивость не раз были проверены в сложной обстановке. Опять на подножке ЗИСа офицер. Он указывает направление и подает сигналы остальным машинам. Короткая остановка. Залп, залп. Путь дивизиону свободен. Вершиной боевых подвигов Рзянина стало форсирование Днепра. В середине ноября сорок третьего гвардейский минометный полк поддерживал наступление частей, освобождавших Украину. Враг изгнан из Запорожья. В его руках остался лишь маленький остров Хортица — часть города. Узкий, каменистый, он разделяет Днепр на два русла. Оттуда фашисты методично били по Запорожью, по днепровским переправам. А подступиться почти невозможно: сплошь батареи, доты. С высокого вражеского берега прожекторы непрерывно обшаривали своими лучами черные воды Днепра. И вдруг на середине реки предательский луч высветил паром. Сразу же рядом разорвался снаряд. Леденящая волна окатила бойцов и сильно подбросила паром. За первым взрывом — второй, третий... Через пробоину хлынула вода, паром стал крениться. Отыскав в темноте повреждение, Рзянин схватил заготовленную заглушку, обернул ее плащ-палаткой и закрыл пробоину. Прямо с парома по приказу командира он вывел машину на огневую позицию, и боевой расчет с заблаговременно заряженной установки открыл огонь по пехоте и танкам гитлеровцев. После залпов «катюши» мало кому из них удалось спастись бегством. Боевой расчёт машины БМ-13 за номером 3431, в который8 марта — Международный женский деньПрежде ведь было как: человечество категорически делилось на две половины — на прекрасную и сильную. Теперь же, особенно в век НТР, первая половина, оставаясь прекрасной, становится одновременно и сильной. Ее представительницы вдребезги разбивают атом, покоряют арктические льды, отваживаются летать в космос. И, конечно, водят автомобили. Ну, а о том, как порой им приходится приобщаться к рулю, вы, читатель, узнаете из этих записок. Хочу еще напомнить: обычно в наш праздник сильная (по прежним понятиям) половина находила всяческие возможности, чтобы публично улыбнуться нам, на этот раз, нарушая традиции, я улыбаюсь первая. То, что автомобиль не роскошь, я поняла совсем недавно, пихая, в грязный бок тяжелую и безжизненную «Волгу» среди осенней слякоти. Спереди и сзади у этой упрямицы были кокетливые треугольнички с буквой «у» — учебная. Заводиться она не желала. «У1 — говорила она. — Как же вы мне надоели!» В другой бок ее толкал инструктор (официально —. мастер практического вождения). Остальные меры воздействия были исчерпаны. Мы походили на двух щуплых санитаров, ведущих под руки тучную и невменяемую больную. Ничего себе роскошь! Но в этот момент мотор вдруг ожил, забухтел — и старенькая, прошедшая огонь, воду и «капиталку» учебная «Волга» стала одновременно и роскошью, и средством передвижения. Она приняла нас в свое теплое лоно и полетела... с разрешенной скоростью сорок километров в час.Теориялись тогда к Волге, на Кавказ. Именно в это время Денис заявил о желании вступить в ряды ленинской партии. Скоро ему должно было исполниться тридцать два года. Всей своей жизнью он доказал, что имеет право называться коммунистом. Собрание проходило в лесу, вблизи от переднего края. Непрерывно била артиллерия, в воздухе стоял гул от вражеских самолетов. Принятый единогласно кандидатом в члены партии, Рзянин вскоре опять сидел за рулем боевой машины. ...Артогонь гитлеровцев становился все гуще. Стоявший на подножке ЗИСа заместитель политрука батареи Весенин указывал путь — вправо, влево, вперед. Машину резко подбросило. Передок поднялся и тут же опустился. Рзянин совладал с рулем и въехал в густое облако порохового дыма. Мельком взглянул на Весенина и увидел, как выбеленная солнцем гимнастерка его стала покрываться кровью, лицо вдруг побелело. Рзянин не дал замполиту упасть: крепко обхватил левой рукой и, напрягая все силы, продолжал управлять ЗИСом, пока не вывел его из обстреливаемой зоны... 19 ноября начался разгром немецкофашистских полчищ под Сталинградом. Много славных подвигов совершили в те дни наши воины. К числу их принадлежит и подвиг водителя Рзянина. Это было под станцией Суровикино. Дивизион гвардейских минометов поддерживал стрелковые части, которые отбивали контратаки фашистов, пытавшихся вырваться из окружения. Внезапно над огневыми позициями появились десятки фашистских самолетов. Знакомый отвратительный свист бомб быстро превращался в оглушительные взрывы. Бомбардировщиков сменили «мессеры». Они стали поливать «катюши» свинцом. Опять пришлось быстро менять огневые позиции. В тот же день разведка донесла, что входил водитель гвардии сержант Денис Рзянин, помог передовым подразделениям продержаться на захваченном плацдарме, пока не подошли наши части, переправившиеся через Днепр по наведенным понтонным мостам. У же находясь на берегах Днестра, Денис Филиппович Рзянин узнал, что за форси^ование Днепра ему присвоено звание ероя Советского Союза. Все дальше на запад шли советские войска, освобождая от фашистских захватчиков страны Европы. «Катюша», за рулем которой сидел Герой Советского Союза Денис Рзянин, прошла по дорогам Румынии, Болгарии, Югославии, Венгрии, Австрии. За годы войны машину четыре раза разбивало так, что ее приходилось отправлять в заводской ремонт. Каждый раз выходило из строя по нескольку человек орудийного расчета. А Рзянин за всю войну не получил ни одного серьезного ранения, только контузию под Воронежем. Однажды машина наскочила на мину. Весь передок вместе с мотором отбросило в сторону. Водитель и сидевший рядом с ним командир машины каким-то чудом остались невредимы. «Везучий у нас Денис», — говорили о Рзянине в подразделении. С чувством исполненного долга перед Родиной в ноябре сорок пятого вернулся домой, к семье в Ташкент Денис Филиппович Рзянин. Многие годы работал шофером в институте хлопководства. Не раз выезжал в экспедицию в Голодную степь, немало пришлось преодолеть трудностей в знойном- краю. И всегда вывозила его машина, словно платя добром за добро. Сейчас Денис Филиппович на заслуженном отдыхе. Но все равно всегда среди людей. Часто выступает в автохозяйствах, в школах и клубах ДОСААФ. И.ДЕРКАЧЕНКО, полковник-инженер в отставке г. Ташкент На курсы я пришла исполненная решимости. В конце концов, даже медведей выучивают на велосипедах ездить. А человек, к ак ни говори, венец творения, хотя бы и женщина. Попробовать можно. На юг дороже съездить, а чего там хорошего? Здесь же впечатлений — на всю жизнь и масса новой информации. Особенно на лекциях по устройству автомобиля. Чувствуешь себя интуристом: кругом говорят, а ничего не понятно. Нет, конечно, кое-что понятно. Слова знакомые попадаются. Колено, юбка, муфта, цилиндр... Чтобы цилиндр сочетался с юбкой, она — юбка, то есть, — должна быть совершенно определенного фасона. И муфта тут будет очень уместна. Вообще, создатели автомобиля, очевидно, не просто любили женщин — они любили шикарных женщин. У них был свой идеал: кроме муфты и цилиндра, идеал имел пальцы с кольцами, ушки с сережками. Была у нас контрольная, на ПЭ ДЭ ДЭ. К балету это никакого отношения не имеет — у нас в группе средний возраст подходящий. И средний вес. ПЭ ДЭ ДЭ — это правила дорожного движения, кто не знает. Получила двойку. Задачи у них какие-то дурацкие. Подъезжают, например, к перекрестку грузовик и велосипед, и спрашивается, кто проедет первым. Отвечаю: конечно грузовик. Оказывается нет, велосипедист, он на главной дороге. Баки забивают. Я сама была велосипедистом, знаю, как оно в действительности. Самая сильная была последняя лекция — о дорожно-транспортном травматизме. Сидят все вроде тихо, пишут, но нервозность ощущается. Когда до открытых переломов дошли — чувствую, сейчас народ начнет отключаться. Сосед мой уже в полуобморочном состоянии: воображение, наверное, богатое. Вообще к таким вещам мужчины гораздо чувствительнее. А читала нам очень милая6 дама, на редкость спокойная. Рассказывает про раны: рубленые, резаные, колотые... еще бывают ушибленные.За рулемНачали мы с теории. Как говорится, вначале было слово... Потом тоже было слово, и не одно, — но это была уже практика.Только он это сказал — сразу завелась. На радостях рванули — на желтый... ТР-Р-Р! Нет, уж поехали — надо ехать, а не тормозить. Конечно, опять заглохли. — Еще, — говорит, — раз мотор заглушишь — будешь ручкой заводить. А ручка, — говорит, — вертится туго.День третийПо программе у нас — последовательное переключение передач. По восходящей и по нисходящей. По восходящей еще ничего, хотя тоже хрюкает. По нисходящей хуже, потому что впридачу ко всему еще н едешь быстро. Когда быстро едешь — тут не до передач. Дергаешь-дергаешь ее — и все не туда. Улочки все какие-то узкие, кривые. Справа откуда ни возьмисб • здоровен— ный рефрижератор, такой внушительный. Мы на главной дороге, имеем преимущество, но я что-то робею.. — Едем, — ободряюще говорит инструктор. Я торможу. — Едем! Торможу. -— Едем!! Он же ждет! Закрываю глаза — и на «газ». «Волга» с ревом рвет вперед. И он..! Мать честная, он тоже рвет вперед. Ему надоело ждать. А нам, видно, жить надоело. Тут уж не только руки мокрые, но и свитер насквозь. Ничего себе сидячая работа.День первыйОбычная площадка между какимито складами или базами. Не маленькая, но и не большая. И самое неприятное, что на ней еще и дерево растет. Неужели • сейчас'?.. Страшно-то как!.. Уже страшно, а что дальше будет? — Заводим, — говорит инструктор. Заурчало что-то, Еще страшней. — Сцепление, «газ» — и поехали. Батюшки, едем! Что же делать-то? Ага, крутить. Надо же1 — поворачивает. Как ая послушная. Едем! Вот здорово... Можно даже прибавить «газу»... То есть, удивительно послушная: еще только успеешь подумать, а педаль тормоза уже сама вниз идет. Ах вот оно что: это, оказывается, инструктор тормозил. — Забор, — говорит, — нам не нужен. Выворачивай руль — и поехали. Ладно, поехали. Теперь-то уже не страшно. Можно по кругу, а можно и восьмеркой. Непонятно, зачем три месяца учиться, когда все так просто. Сейчас выполним фигуру высшего пилотажа... ТР-Р-Р! — не дали. — Дерево, — говорит, — нам не нужно. Теперь надо попробовать задний ход. Хо-хо! И задом тоже умеет! Вот это машина. Когда-то я училась ездить на лошади. С ней замучаешься. Когда надо — не бежит, когда не надо — наоборот, а то еще начнет задом вскидывать. У этой характер — не в пример, что захочешь — то и .делает... только почему-то поворачивает не туда. Верчу туда, а она — сюда. ТР-Р-Р! — встали. — Ворота, — говорит, — нам эти тоже не нужны. Они еще и заперты. Немного посидели... — А теперь, — говорит, — первую передачу — и вперед. — Куда вперед? — Туда, на улицу. Вот это номер. Опять стало страшно. Еще в десять раз страшнее. Водитель на дороге — источник повышенной опасности. Тем более начинающий. Тем более женщина. Вот сейчас, через несколько секунд мы и превратимся в мощный источник П. О. Понеслись... все мелькает, ничего не разберешь: куда смотреть, за что хвататься? Смотрю почему-то на спидометр. На нем — тридцать километров, сломан, наверное. Ага, машина навстречу. ТР-Р-Р! — встали. Это уж я тормозила. — Чего стоим? — Так машина же... — Мы что, каждую встречную машину будем так приветствовать? Действительно, не обязательно все время останавливаться. Вот они же едут себе как ни в чем не бывало. И мы себе едем. Что плохо: перекрестки буквально на каждом шагу. Если б не перекрестки — так вообще бы красота, а тут все время думать надо.Еще спорит. Сам — водитель, враг природы — а туда же! — А ты, — говорит, — кто такая? «Права»-то тебе зачем? Раскипятились ужасно. Через трамвайные пути, как кенгуру, на четвертой запрыгали, вираж, на ней же, заложили... — и педали уходят из-под ног. Значит это не я их давлю. Глупейшее ощущение, когда кто-то управляет машиной одновременно с .тобой. Нет, я считаю, салон должен быть устроен вот как: впереди одно сиденье — для водителя, а все остальные сзади, чтоб не мешали. 'День плохой— Не бегает, — говорит. — Укатали... Зажигание тю-тю, масло течет. Поползем с ней в гараж чиниться. Какое разочарование. Уже настроилась... уже руки заранее чувствовали восхитительную податливость рулевого колеса и младенческую головку рычага передач... — Ну можно хоть посижу немного? — Ну посиди. Посидела. Только хуже расстроилась. — Ну можно до гаража доеду? — Ну нельзя. Говорю же: зажигание полетело. Масло течет. Коробка хрюкает. — Ну я тогда просто посмотрю, как ее чинят. Железки какие-нибудь по•держу. — Ну посмотри. ...и он исчез под капотом. Только ноги остались. Как доктор, пломбирующий коренной зуб бегемоту. Когда заглянешь под капот — становится очевидной разница между теорией и практикой. На схемах все было такое красивое: желтенькое, красненькое. А в жизни оно все такое черненькое и грязненькое. Чего он там только видит? ...А что я вижу! Там, где теоретически должен быть бачок омывателя, на практике — грелка аптечная, голубая, какую на живот кладут. До чего только люди не додумаются. Вот так поковыряешься, — пожалуй, станешь поаккуратнее ездить.День четвертыйЭлементы разучивать скучно. И главное: чем дольше упражняешься — тем хуже получается. Разворачиваемся. Хорошо еще место пустынное, никто . не мешает. — В бортик не стукаемся! Первая передача, вперед — эх, пережала «газу». — Не стукаемся, я говорю! Сцепление, задний — эх, пережала... — Руль-то крутить надо! Кого жалко, так это машину. Жисть собачья. Неплохо бы. как кажется, пустить ее на травку. Рассупонить и выпустить ее лошадиные силы — попастись.ЭкзаменКакая прекрасная машинка нас экзаменовала! И как быстро. Только войдешь во вкус — а уже, оказывается, все позади. Не дадут поиграться. Инструктора ходили озабоченные в окружении курсантов, как квочки с цыплятами. Давали последние наставления. Потом милиционер с непроницаемым лицом ездил со всеми по очереди. Хорошо, что езду сдают на тех же машинах: она все понимает, она' не подведет. Скажешь: «Вывози, родимая!» — и вывезет. Знающие люди предупреждали: добрую половину курсантов высадят тут же, возле ГАИ, за попытку отъехать, не снимая с ручного тормоза. Возможно, так оно и бывает, но у нас никакой проблемы не было — у нас ручник вообще не работает. Поэтому сдали все. Ну вот и конец. Осталось погладить ее взмыленный бок... а. что еще? Сахарку ей дать? Ничего не придумаешь. Нет, автомобиль не роскошь. Автомобиль — это как любовь: сперва — недоверие и любопытство, потом — восхищение, благодарность и привязанность. И заботы. И горечь разлуки... Я узнаю ее издалека. Белую, милую, немного обшарпанную. С пузырями вздувшейся краски на левом переднем крыле. Я радуюсь, увидев ее на стоянке, как родному лицу в многолюдном и незнакомом обществе. Хотя у нас с ней уже нет общих дел. Она уже, наверное, меня забыла: мало ли нас перебь1вало... — Привет, — говорю я, — как делишки? Она молчит, и вид у нее измученный, как у воспитательницы детсада, работающей в две смены. Наталья КОРШУНОВАДень шестойКакой-то чудак стоял-стоял на своем островке безопасности — и вдруг ринулся на красный. Штрафовать таких надо! Меня сколько раз штрафовали. И как нарочно перед нами... выбрал слабое место. Чего я боюсь — так это пешеходов. Машины выглядят как-то защищеннее, а эти — мягкие, живые. Как на них погляжу — сразу лекцию вспоминаю, по травматизму. — Осатанела! — кричит инструктор и хватается за руль. Чего он хватается? Уж пусть кто-нибудь один ведет машину. — В правый ряд — и станем. Стали. Почему это ненормальная? Наоборот, хладнокровная, даже указатель поворота, оказывается, включила. Не бУДУ пока выключать, пусть оценит. Раньше все он замечал, что сигнал не выключен. «Что это, мол, у нас там щелкает?» А теперь, как нарочно, не замечает.День второй...Первый раз мы глохнем на выезде со стоянки. Пока машины пропускали — почему-то заглохли. — Заводи, — говорит, — и про сцепление не забывай. Это, наверное, плохая примета — на выезде заглохнуть. Так оно и пошло: как светофор — так глохнем. Хорошо еще, если сразу заводимся. А то встали на одном перекрестке — и стоим. Сзади гудят, прямо из себя выходят. От этого, наверное, ничего и не получается. Ну, думаю, учитель мой уже, должно быть, булькает от злости. А он и не булькает. Спокойно так говорит: «Ничего, подождут. Ты не спеши».День какой-то там......А кругом-то! Красотища! Голубое с золотом. Осеннее солнце растекается по асфальту, как подсолнечное масло. Сколько езжу — первый раз заметила, какая погода на улице. Это уже кое-что, уже результат. Свобода и раскованность, сознание силы. Можно положить одну руку на руль, а другой шарить по карманам или жестикулировать. Можно поболтать. Это же надо: второе бабье лето за один сезон. — Нет, первое. Еще паутина не летала. — Летала, — говорю. — сама видела.