У «настоящих людей»

Остров Папуа – второй по величине в мире – разделен прямой линией на две части. Восточная сторона – отдельное государство, Папуа Новая Гвинея. Западная – провинция Индонезии Папуа, или Ириан Джайя. Коммуникации и дороги на Папуа развиты плохо, но опыт дальних путешествий убеждает, что самые труднопроходимые районы планеты наиболее интересны. Именно здесь можно встретиться с особенной породой людей, мимо которых проходят достижения технического прогресса и которые, даже соприкоснувшись с соблазнами цивилизации, остаются при своем традиционном, племенном укладе…

В глубине острова – два городка среди гор, Набире и Энаротали. Описываемые события происходили на этом отрезке суши. Чтобы добраться до папуасов, надо плыть к востоку с одного индонезийского острова на другой морем. А по острову – на местных внедорожниках, грузовиках, нередко пешком. Это единственный способ, если не считать неэффективного (для наблюдений) воздушного сообщения.

Индонезия – государство многонациональное, где соседствует множество культур, религий и этносов: китайцы, малайцы, индусы, арабы. Но с прибытием на остров Папуа в пестрой толпе местных жителей преобладают люди особой породы: чернокожие бородачи, курчавые, как африканцы, с крупными вытянутыми головами на коротких шеях, мускулистые и мрачные с виду, с мясистыми неулыбчивыми лицами, крупными носами… Людей папуасской породы на других островах не встретишь – ну не стремятся они в более развитые регионы! – а вот индонезийцев на Папуа много. На них держатся торговля, связь, транспорт, поскольку папуасы к торговле не способны и за рулем транспортных средств их не увидишь. Приходящие извне верования в виде христианских миссий мало-помалу усваиваются ими, но выглядят инородно и теснят местные обычаи с трудом. В Индонезии немало чудес, но именно на Папуа чувствуешь другое измерение мира. Вот несколько страниц из наших путевых заметок.

Прибываем в город Набире, здесь переночуем и поедем вглубь острова, по деревням, где живут племена оранг асли – «настоящие люди», которые обходятся без одежды, еды, электричества, транспорта и прочих глупостей.

165-й километр

От Набире до Энаротали километров 300. Точных расстояний тут нет, как нет и указателей на здешних дорогах, а карты врут. Расстояния измеряются не километрами, а часами и днями пути. Трудно понять, кто из местных жителей называет время пешего хода, а кто – перемещения на транспорте. 2 км, 10, 30 – все это «декат», то есть близко.

Однако на этой магистрали есть точка, хорошо известная всем и без маркировки. Она делит дистанцию между городками примерно пополам, и положение на ней решает, за какой срок полное расстояние будет пройдено. Это – «сератус энампулу лима», Его Величество 165-й километр. Добраться до него стоит трудов: асфальт, местами битый, через 70 км от Набире превращается в «бату-бату» – каменистую грунтовку, проходящую через речки - вдоль и поперек, поскольку мосты разрушены либо не достроены. Но бату-бату – это просто детская сказка в сравнении с дорогой, называемой «джалан русак». Если местные водители говорят, что дальше идет джалан русак, надо приготовиться к серьезным испытаниям. Это вдрызг разбитая и размытая дождями дорога, без камней, с развороченными колеями глубиной с самосвал в глиняном грунте. Тут все зависит от погоды. После дождя кто-то обязательно увязнет, и тогда стоят все – и встречные, и попутные машины. На 165-м – истинный апофеоз этого самого джалан русак. Сотни джипов и грузовиков, везущих в папуасские деревни провизию и горючее, стоят здесь по многу дней. Шоферы разводят костры, что-то жуют и живут там, под своими машинами и внутри них, пока не вытянут увязшего или он сам не выкарабкается, когда грунт подсохнет. Объехать невозможно: с одного бока крутой, поросший джунглями склон, с другой – обрыв. Прибыв на этот рубеж и пройдя его пешком по колено в глине, мы добрались до начала колонны и узнали, что грузовики стоят уже двенадцатые сутки... Вот это – всем пробкам пробка!

Мы переночевали в палатке среди машин. Грузовики по зеркальце, а то и по крышу в грязи! Водителям лень работать лопатой, а может, это бесполезно, а если дождь зарядит на ночь – вообще тоска. Проезжают чудом только джипы – один-другой в день умудряется проcкочить. А остальные сотни машин по обе стороны от проблемного места залипли на неизвестный срок. Из-за того, что все стоит, бензин в горах и долинах дальше по маршруту весьма дорог – не самолетом же везти, а на лодках по рекам не протащишь через пороги. Вот и стоят десять бензовозов по уши в грязи.

Когда происходит прорыв и застрявший автомобиль выбирается из месива, через 6 км он имеет возможность помыться: на 171-м надо форсировать бурную каменистую речку, и, захлебываясь и страшно рыча, чудо-джипы Strada преодолевают это препятствие, ведь камни – более надежная опора для колеса! И дальше по тряской бату-бату, по крутым подъемам и спускам, как в сказке, мимо деревни Мафия к городку Маэномани!

Если отвлечься от ужасов здешнего бездорожья, надо признать, что дорога Набире – Энаротали – одна из самых красивых в мире. Дымные синие горы, причудливый рельеф которых покрыт сплошь джунглями, нетронутыми непроходимыми лесами. Реки-ручьи-водопады журчат всюду. Бабочки разноцветные – синие, оранжевые размером с ладонь, мелкие цветастые – повсюду. Рай для энтомолога. Птицы разноголосые – лес звенит от их пения и стрекота насекомых. Мы много ходили пешком в этом трипе, ведь 90 процентов машин застряло на 165-м км! Только по таким дорогам можно добраться до папуасов – не декоративных, рекламно-ряженых, а настоящих.

Город фриков

Маэномани – первый поселок по пути в Энаротали, где уже можно составить впечатление о жизни папуасов, населяющих провинцию Ириан Джайя. Хотя индонезийцы мало-помалу внедряются в эти края, лезут со своим «развитием», транспортом, строительством, образованием и торговлей, едут сюда работать, как, наверное, когда-то у нас ездили на сибирские и целинные просторы за рублем.

Городок Маэномани размещается на трассе (здесь это обычная укатанная грунтовка), и машины, прорвавшиеся через препоны 165-го км, останавливаются передохнуть. Есть несколько едален, именуемых «варунг макан», лавки с китайской лапшой и всякой мелочевкой, которые держат индонезийцы. А главная особенность Маэномани – местный базар, посещение которого превращается в цирк, фарс, кукольный театр…

Как старые игрушки, неказистые и уродливые, как заброшенные нелюбимые куколки, с которыми давно никто не играет, пропитанные грязью и пылью движутся по дороге папуасские женщины: сложные конструкции из мешков, тряпок, узлов, сумок, перевешенных ремешком через голову спереди и сзади, лопат и метровых тесаков на головах, малых детей, присосавшихся к титьке, связок дров, охапок травы… Без всякого усилия ступают пропыленные босые черные ноги по острой щебенке, грязи, колючей траве. Ножки у женщин тоненькие, но крепкие, ступни огромные, формы трапеции, лягушачьи. В руках – крючки с вязаньем. Плести корзины-сумки-шляпы из рисовой соломки и тростника, как это делается в прочих юго-восточных регионах, здесь не из чего. Так что в Папуасии все вязаное. Мотки разноцветной пряжи – единственный востребованный товар в окошке каждой лавки, и папуаски непрестанно вяжут крючком – и на ходу, и сидя на базаре, и едучи в тряском джипе Mitsubishi Strada.

Поначалу обличье местного жителя несколько пугает. Лица застывшие, неулыбчивые, с тяжелыми надбровьями и носами, взгляды мрачные и неподвижные. Папуасы молчаливы: мужчины вообще беззвучны, и женщины не имеют привычки судачить о том о сем с соседкой по прилавку или идя группой по дороге. Даже дети не создают шума. Молча стоят вокруг, и только наши улыбки и приветствия будто оживляют их: кто-то издает боевой клич – несколько секунд по толпе носится галдеж – и опять затихают. Дети все без исключения сопливы, сопливы фатально: засохшая короста под каждым носом. Несмотря на обилие пресных водоемов с прекрасной проточной водой, мыться у папуасов не заведено.

Фотографируются охотно не все. Малые дети прячутся за взрослых, а тетки, не желающие нам позировать, прикрываются тряпьем. А фотографировать надо на каждом шагу – такие типы, сменяя друг друга, проходят перед глазами. Мужика спросишь – можно фото? – он бровями двинет кверху: можно. Мимика и жестикуляция, как и словесное самовыражение, сведены к минимуму. «Лесной взгляд», – говорит мой попутчик. Папуас, генетический охотник, смотрит сквозь вас в пространство, будто вглядываясь в чащобы джунглей. И бегать глазками, как шустрые индонезы или мы с вами, ему не пристало. Лишнее движение тоже не полезно – всю дичь распугаешь.

Как ни колоритны живописные лохмотья папуасов, шок испытываешь поначалу от отсутствия одежды на людях. Чем дальше вглубь провинции, тем больше «голышей» встречается по пути, и постепенно к этому привыкаешь. Мы испытали первый культурный шок, посетив Маэномани, хоть оба стреляные воробьи и шокировать нас трудно. То, что называют словечком «трэш»: жалость перемешивается с брезгливостью, восторгом и любопытством, скорбью о чем-то навеки уходящем и исследовательским азартом – столько странного, далекого и чужого вдруг оказалось у тебя перед носом, и ты не знаешь, что с этим делать. Да, такой концентрации странно-колоритных, отталкивающе-притягательных лиц, нарядов, причесок и фигур вряд ли где еще встретишь.

Антон, Иван…

После ночевки в Энаротали приплыли мы на лодке в Пасир Путих – Белые Пески. Пески действительно белые, тропинка идет вдоль берега, скачет по горкам. Дорог и транспорта здесь нет, только тропы. Идем от деревни к деревне, встречаемся с охотниками. Некоторые не прочь пообщаться. Вот один такой, знакомимся: Антон. Бородатый серьезный человек с луком. Интересно, что пожилые люди очень мелкие, а молодежь чаще рослая: девки здоровые, парни статные, мускулистые. Вот и Антон такой – можно сказать, красавец.

Интересно тут с этими «русскими» именами. Антоны встречались нам не раз, и Иваны попадались по пути. Антон идет в свою деревню, явно не торопится. Присаживается с нами отдохнуть, угощается сигаретами. Курят тут плоские тростинки, набивая их какой-то травой – идут и посасывают стебелек. А сигареты для них роскошь. Дождь мы пересидели под навесом в деревне в компании набежавших детей. Курящие пацаны 7–8 лет, девчонки в юбочках из пакли. Дошли до деревни Антона, простились. Он научил нас нескольким словам и выражениям на местном наречии – бахаса асли, чем мы потом радовали попутных аборигенов. Белые мистеры здесь называются оранг буле (иностранец) или оранг барат (человек с Запада). В каждой деревне свой язык – бахаса асли, то есть «настоящий язык».

В обратный путь

Вернувшись в Энаро, мы прошли по причалу и тут же сели в другую лодку, чтобы уплыть в другую деревню по красивому ущелью. Отправляемся тут же. В сумерках идем через деревню, которая уютно расположилась на километровом перешейке между двумя озерами. Собирались палатку поставить на берегу маленького живописного озера Тугу, но тут подходят зловещего вида мощные папуасы – один с метровым тесаком, другой с топором и еще один с гитарой: мы вас отведем в хорошее место, Пастораль называется. С вооруженной охраной приходим в Пастораль, там пастор индонез-францисканец, юный красивый Игнасиос. «Зачем вам палатка? – говорит. – Есть комната, все удобства, пожалуйста.» Уходя утром, мы обрели провожатого-гитариста. Многие тут ходят с гитарами, обычными и самодельными: деревянный ящик с палкой и натянутыми струнами. Этот чудо-инструмент даже издает звуки, подобные бренчанию обычной гитары.

Обано – еще одна деревня без электричества, с огородами, засаженными картошкой и арахисом. За деревней начинается подъем на перевал, за ним – долгий спуск по каменистой, хорошо укатанной дороге, машин на коей нам не попалось. Прошли 30 км через три деревни, одна другой интереснее.

Вот народное собрание: люди сидят на дороге, что-то обсуждают, списки передают – не то на свадьбу скидываются, не то на свободу Папуасии. Одно собрание оказалось сердитым и прогнало нас, другое подобрее, с удовольствием фотографировалось. Мы придумали всем руки пожимать, и пока растаявшие от нежности папуасы общаются с одним из нас, другой их фотографирует. Собрания происходят на дороге – а где же еще?! Дворы заняты огородами, за дворами – топи или джунгли, вот и собирается народ для общественных нужд прямо на дороге, благо что никто по ней не ездит и не мешает тусовкам. Но эта пустая трасса выходит к уже знакомой нам дороге Набире – Энаротали, по которой с утра пойдут грузовики...