Кандо, или Yamaha в белых перчатках

Приятно осознавать, что уходят времена, когда россияне буквально ходили по миру, навязывали свое общество, просили Христа ради. Наступила другая эпоха: мы стали нужны. Вот смотрите, в маркетинговой службе Yamaha создан «русский отдел» с весьма большим штатом сотрудников – значит, планы корпорации масштабные, далеко идущие. Разумеется, японцев прельщает емкий, развивающийся рынок. Однако возникновение этого отдела – свидетельство и того, что партнерство с нами желанно. Иначе, пригласила бы нас, журналистов, компания?

Вы представляете степень занятости президента Yamaha? У иного министра правительства Японии со временем попроще. Тем не менее, господин Такаси Кадзикава (Takashi Kajikawa) оторвался от дел, чтобы встретиться с нами. Не тратя слов на этикетные уверения в искреннем уважении, сказал откровенно и недвусмысленно: вы, говорит, осмотритесь как следует и помогите, пожалуйста, своими публикациями вызвать у россиян такую же симпатию к продукции Yamaha, какая возникнет у вас... Президент не сомневался, что его прямоту поймем правильно, а увиденное произведет приятное впечатление.

Произвело. Но не сразу: все-таки Япония живет в другом, отличном от нашего измерении. Дабы читатель «увидел» все так, как увидели и поняли мы, надо хотя бы в полслова упомянуть о здешних ценностях. Впечатления мозаичные.

Разница между московским и токийским временем – пять часов, тогда как в Хабаровске, который даже несколько западнее, разница с московским – семь. Однако свидетельствуем: в Японии солнце встает утром и садится строго вечером... Наблюдение «из другой оперы». В провинции домишки невелики, комнатушки – не развернуться, но на лицах обитателей ни тени испорченности квартирным вопросом: есть крыша над головой – и отлично, лишь бы чистенько...

Такси, не поверите, – автомобили преимущественно 10-летней или около того давности. Однако ухоженные, дверь распахивает водитель нажатием на кнопку со своего места – чувствуешь себя белым человеком. Большинство таксистов в костюмчиках, при галстуках и в белых перчатках, да не простецких из магазина спецодежды, а парадных, вплоть до лайковых...

То немногое, о чем вспомнилось даже навскидку, означает: живут не богато, но и не бедно – по принципу достаточности, со вкусом, достойно, удобно. Они мастера сделать нечто из ничего и придать обыденному новое качество. Когда это подметишь, перестаешь удивляться, что на улицах редки мотоцикл или скутер – их ненамного больше, чем нынешним летом в Москве. А те, что мы наблюдали, как и автомобили, не самые «свежие». И это в стране, которая выпускает львиную долю мототехники в мировом объеме ее производства! Только одна Yamaha – почти 4 миллиона единиц!

Не ждите далее развернутого рассказа об особенностях, экзотике страны и ее жителей. Тема неисчерпаема, но полнее и красочнее ее раскроют авторы туристических журналов и справочников (хотя невольно ее затронут и пишущие эти строки). Нам и без того тем – невпроворот: Yamaha – явление.

Многие полагают, что кроме мотоциклов фирма ничем иным не занимается. Между тем компания сильный игрок на других мировых рынках. Сферы неожиданно разные.

Компания Yamaha начиналась с производства музыкальных инструментов, отсюда и ее эмблема – три перекрещенных камертона. Инструменты – от роялей и флейт до электронных – производит и поныне фирма, от которой отпочковалась Yamaha Motor. Одними из самых надежных в мире считают ямаховские лодочные моторы (по объемам выручки от продаж это самый покупаемый в России товар фирмы). О том и другом наслышаны? Но многие ли ведают, что 2,5-литровые моторы в автомобилях Ford, Toyota и Volvo тоже ямаховские? Зная об основной – машиностроительной специализации компании, движки для авто еще можно было предположить. Но дальше о том, что большинство из нас поразит неспецифичностью. Компания – авторитетный участник производства мобильных телефонов: разрабатывает и изготавливает монтажные компоненты, а также роботы для монтажа электронных плат. В подразделении Yamaha Biotechnologiеs ведут разработки в области биотехнологий, создают новые материалы, включая синтетические, средства для снижения вредных компонентов в выхлопах двигателей, для очистки воды... Обратите внимание: это все то, чем принято заниматься в белых перчатках. Дальше речь пойдет совсем не про детские игрушки, хотя Yamaha производит и их. В корпорации конструируют и выпускают небольшие двухколесные транспортные средства – для особых условий эксплуатации, а также беспилотные радиоуправляемые мини-вертолеты – их, например, используют фермеры для опрыскивания полей...

Перечень можно продолжить, но и названного достаточно, чтобы подметить общее в продукции: почти все это, во-первых, сложные в разработке и производстве изделия («Простых путей не выбираем!»), во-вторых, с новыми, в иных случаях впервые открытыми эксплуатационно-потребительскими свойствами. Не побоимся добавить, злободневными для человечества.

Для известной части человечества важны и мотоциклы – пора вернуться к ним. Тем более, что важны они для корпорации: их доля в общем объеме продаж компании наибольшая – 58%.

На конвейере завода № 1 (он разместился здесь же, в городе Какегава, где и Генеральный штаб) собирают многие, в том числе и флагманские модели – спортбайки R1 и R6. Невероятно интересно проследить за волшебством рождения этих машин. А разве не волшебство? В среднем на сборку одной единицы мототехники требуется всего сто минут. На производство мы шли не как в цирк: поглазеть и ахнуть, а чтобы понять, как можно делать технику в высшей степени совершенную и надежную, которая не ломается в принципе. У японцев, что ли, руки устроены по-другому?

Обильно проиллюстрировать рассказ фотографиями не сможем: перед входом в цеха хозяева «мягко, но твердо» велели оставлять фотоаппараты – мы могли невзначай заснять, а потом на радость конкурентам опубликовать то, что составляет конструкторскую или технологическую тайны (спасибо, что наделили нас карточками, прошедшими внутреннюю цензуру). Попытаемся словами заменить изображение.

На огромном пространстве под одной крышей полтора десятка сборочных линий, вдоль потоков люди в одинаковой спецухе: голубая курточка, такая же или синяя бейсболка, руки всех сборщиков в белых нитяных перчатках. Обращаем внимание: белых, а не замурзанных маслом или грязью. На каждом потоке идет «своя» модель. Но не денно и нощно одна и та же... Далее последуют данные, которые понимающему производственнику придется запить глотком холодной воды – не то подурнеет... Завод № 1 за год выпускает порядка 180 тысяч единиц мототехники, это 92 модели мотоциклов и скутеров, их модификаций – 350. И еще 8 моделей снегоходов... Запили? Это не все. Здесь трудятся 1100 человек, из них только 600 – постоянные люди, остальные – временные. (Для сравнения – чтобы смысл приведенных здесь цифр поняли и те, кто с производством не знаком. Несколько лет назад на Ирбитском мотозаводе работало примерно столько же, сейчас чуть меньше. А выпускали за год до 2000 мотоциклов. Почувствовали разницу? Запейте и ее). Так вот каждому из здесь работающих до автоматизма нужно освоить особенности операций со всеми моделями и модификациями, что проходят через их руки. И ведь освоили, справляются...

Так совпало, что в день и час, когда мы зашли под необъятную крышу сборочного завода №1, поставили на конвейер новый снегоход модели Nitro с двигателем объемом «литр» с лишним (провожатые пояснили, что эти сноубайки будут экспортировать и в Россию). Конвейер не замер ни на мгновение, а дистанция между «хвостом» последнего из собиравшихся здесь снегоходов и «мордой» первого Nitro не превысила метров пятнадцати. Рабочие, как ни в чем не бывало, продолжили работать – все произошло обыденно: оркестр не гремел трубами «Марш славянки», никто не произносил напутственных речей и не кромсал красную ленточку.

Сильно подозреваем, в ком-то из читателей сработал стереотип, и он скажет, что японцы вкалывают как автоматы только потому, что их превратили в рабов конвейера, они боятся потерять работу, над ними довлеет потогонная система... Если откровенно, когда на следующий день мы побывали на сборочном заводе двигателей, где все происходит еще динамичнее, что-то подобное щелкнуло и в головах авторов этих строк (все мы жертвы советской идеологии).

Щелкнуло, когда приметили, что, выгнувшись, разминает затекшую спину девушка-сборщица, как лихорадочно спешит докрутить что-то «свое» парень-рабочий, потому что полусобранный движок уже уезжал на следующий пост... Задали вопрос сопровождавшему нас начальнику производственного отдела господину Окаси: кроме как на обеденный перерыв, на конвейере делают паузы? Да, отвечал, дважды: по четверть часа до и после обеда.

Некого тут жалеть: о нормальном самочувствии исполнителей здесь беспокоятся еще как! Кому нужны изможденные люди, если от них требуется сосредоточенность и точность движений?.. Знаете, когда на следующий день мы приехали на завод, где собирают АTV (кстати, основные предприятия-смежники рассредоточены не далее чем в 20 километрах от головного сборочного, и это не случайность, а с целью оптимизации логистики), по коридору навстречу шли в столовую отпахавшие уже полсмены рабочие, их лица смогли рассмотреть вблизи. Не скажешь, что на них гримасы замордованных непосильным трудом. С таким видом поутру в выходной гуляют в продмаг за свежей рыбой и зеленью. Работяги на ходу беглым взглядом выбирали для себя один из нескольких обеденных комплексов, выставленных в прозрачной витрине перед дверью столовки, и входили вовнутрь. Даже процесс принятия пищи продуман и оптимизирован. А уж в цехах...

Если сборщику понадобится освежить в памяти какой-то из нюансов техпроцесса, технологические карты вот они – в проходах на планшетах. (Впритык к каждому из стендов расставлены автоматы с шоколадками, энергетическими и прохладительными напитками – это к вопросу о сочетании производственной необходимости и личного самочувствия. И кстати, что-то мы в витринах автоматов не видели никакой колы – все больше бутылочки с охлажденным чаем, в том числе тем черным, который в Японии справедливо называют красным, и которым славится провинция, где «прописана» штаб-квартира Yamaha.) От рабочих и не ждут безусталости киберов.

Над каждым рабочим постом конвейера два фонаря, наподобие тех мигалок, что на крышах спецавтомобилей. Случись, кто-то почувствовал, что выбивается из ритма, жмет на кнопку – завертелся-замигал желтый. И тогда к месту возможного бедствия стремглав мчится «скорая помощь»: на всех сборочных линиях в резерве, наизготове ждут вызова несколько самых опытных, избранных рабочих, которые знают назубок все сотни операций на десятках постах сборщиков... Когда мы гурьбой, глазея, расхаживали вдоль конвейера с R1, один из таких «выручалок» пер прямо на нас, но нас в упор не видел – глядел туда, куда его звал желтый сигнал. Мужик совсем не «стандартный» японец, а весьма дородный дядя. Не посторонись мы – разметал бы.

Другой аварийный случай – если на каком-то рабочем месте сборщик видит, что иссякает запас сборочных комплектов. Жмет на другую кнопку – замигал красный аварийный сигнал. Но уже никто никуда не бежит. SOS поступает в «гнезда» мастеров. На их столах три-четыре компьютера, часто это ноутбуки. Сообщение передают на склад – и уже загодя отштабелированные, расфасованные по лоткам, а в них по нишкам (комплект в лотке – на единицу сборки) детали-винтики-болтики едут по сообщенным координатам. «Тягачи» – электрокары, электроскутеры, а также электрические же (производственная гигиена!) «беспилотные» самоходные тележки. К месту назначения тележки ведет «тропка» – приклеенный к полу, похоже, металлизированный скотч... На разных рабочих постах мы сосчитали от трех до восьми единиц пневмоинструментов – отвертки, гайковерты, прижимы. О чем это говорит? Нагрузка на каждого исполнителя рассчитана сообразно скорости движения конвейера, с одной стороны, и человеческим возможностям, с другой. Кому нужно, чтобы работяга рухнул от физического перенапряжения или даже его движения стали от усталости не точными!..

Подозреваем, что белые перчатки – не только средство уберечь руки от травм, но и индикатор чистоты, что следует понимать – качества изделий. Ведь перчатки могли бы быть и немаркими.

Соображаете, что получается? Вокруг постов на конвейере устроена персональная инфраструктура, когда рабочему только и остается, что точно выполнять руками операции – ни о чем другом беспокоиться не приходится. Казалось бы, все здесь оптимизировано, но рабочие по собственной инициативе, без принуждения, не рассчитывая на премиальные, регулярно собираются в кружки (мы сказали бы – рационализаторов) и обсуждают: чего бы еще полезного придумать? И ведь придумывают. Потому что им – «кандо».

Этому японскому слову невозможно подобрать столь же богатое по значению русское. Его смысл включает и восторг, и наслаждение, и высшую степень душевного подъема, радость от самореализации и самовыражения. Yamaha использует это междометие в качестве фирменного слогана, в том смысле, что и потребителю должно стать кандо – чтобы мотоциклы доставили кайф. (Может, это и есть тот самый полноценный перевод?) Нам объяснили: покупатель должен получить от владения продукцией больше, чем рассчитывает.

Но вернемся в цех. Где находят столь преданных работе людей? Ответ: во всей Японии. (Соискатели на вакансии с местной пропиской преимуществ не получают.) Здесь придется вернуться к теме о ценностях японского общества. В нем бедность – не порок, богатство – не достоинство, оно ничто. Важнейшая в жизни миссия – познать тебе присущие, данные свыше задатки, прожить с ними в ладу, развить и реализовать... Так вот, в департамент кадров приходят письма, в том числе издалека, примерно такого содержания: я заканчиваю обучение в школе, давно чувствую тягу к мотоциклам и хотел бы посвятить судьбу мототехнике, работая в вашей компании... Его пригласят. Если продемонстрирует, что голова работает и руки на месте, примут.

Новичок может рассчитывать на зарплату, эквивалентную двум тысячам долларов. Их хватит, чтобы жить безбедно: нормально, но без изысков питаться, одеваться, хотя и без шика, оплачивать аренду скромного жилья, а также выплачивать кредит за обучение, который он обязан погасить в течение нескольких лет. Дело в том, что в Японии обязательное бесплатное 9-летнее образование. В высшей ступени школы обучаются еще три года, но уже за деньги. На оплату этого образования государство безоговорочно выдает кредит. Его оформляют не на родителей или опекунов, а на самих учащихся – с отсрочкой погашения после завершения учебы. Практически все молодые японцы заканчивают полный курс школы, затем идут работать и рассчитываются с государством-кредитором. Чтобы понятнее: молодому рабочему Yamaha жаться не придется, во всяком случае, сводить девушку в кино и пригласить в кафе запросто может себе позволить. По мере роста квалификации зарплата растет, компания пополняет, мы бы сказали, социальный пакет работника – разного рода льготами, скидками и т.п. Социальным пакетом все дорожат. Взять кредит на приобретение собственного жилья рабочий сможет сразу после сорока лет... Это опять-таки к тому, что персонал всю смену сосредоточен на работе, никого не занимают мысли, где «стрельнуть» до следующей еженедельной получки. И поэтому тоже зеркало ямаховских цилиндров не изнашивается долгие годы, а ежегодная выручка от продажи мототехники компании растет на десятки процентов – грандиозный показатель...

Программа визитов и бесед каждого дня в гостях у Yamaha была невероятно плотной. Встречались с руководителем разработчиков R1 и R6, создателями скутеров, двигатели которых будут работать на альтернативных видах топлива, посетили испытательную базу лодочных моторов – обширное живописное озеро, в водах которого компания соучаствует в разведении угрей – национального, и не только, деликатеса. Долгого рассказа заслуживает увиденное в музее продукции Yamaha... Однако сочли нужным попытаться объяснить то непостижимое, чем всех нас зацепили за живое остряки: «...А вот в этом отношении вы Японию не догоните никогда». Неужто правда? Разве то, о чем поведали, что-то сверхъестественное – конвейер, роботы, организация труда? Или все дело в белых перчатках?

От Москвы до Токио десять часов лету, в обратном направлении тоже десять. Но за счет того, что, когда возвращались, мчались вдогонку солнцу, разница между временем вылета и посадки как бы сократилась. Выходит, Япония и Yamaha стали ближе.