Ю. КОТЛЕР Празднуя 40-ю годовщину Ленинского комсомола, мы с уважением вспоминаем имена первых комсомольцев, участников социалистической революции и гражданской войны. Многие из них не дожили до славного юбилея, и только архивы рассказывают нам о их геройских подвигах в борьбе за Советскую власть. Здесь публикуются четыре маленьких рассказа о первых шоферах-комсомольцах.А М) и if ПГ• • • r ill Ifcmflb «У Ьш IТихо. Молчат броневики, слушают. С кем они? Несколько дней спустя, 24 октября, в казарме появился офицер. — Механик! — властно позвал он. Молодой солдат — шинель внакидку, папаха на затылке, тонкие усы — подошел медленно: — Я за него. — Как одет! Фамилия? — от гнева голос офицера сорвался на визг. Солдат сощурился: — Викторчук я. — Вот что, Викторчук, гляди, — офицер, неожиданно успокоившись, достал пакет, — приказ правительства: через час машины должны быть на улице. Расстановкой сил буду командовать я. \i IT'S. • • £~\ » " — Есть! — Викторчук обернулся к солдатам. — К машинам, ребята! Через полчаса офицер вышел во двор, окинул взглядом ровные ряды неподвижных зеленых бронечерепах. — Осмелюсь доложить, господин капитан, — усы Викторчука насмешливо подрагивали, — ни одной исправной машины в дивизионе нет... А еще через два часа во двор влетел забрызганный грязью мотоциклист. — Из Смольного. От Подвойского, — только и сказал он. — Пора! Один за другим броневики поползли к воротам. Из дверцы головной машины выглянул Викторчук. В его руке забилось красное знамя. Ветер расправлял его, и тогда можно было прочитать наспех написанные слова: «За Ленина!».„ З а Ленина!"похож на банку зернистой икры. Головыикринки неподвижны. Изредка, словно кто-то ударит по краю банки, двинутся икринки вперед и остановятся. Но двор напоминает и море: налетел порыв ветра, зашумело вокруг глухо, грозно и затихло до следующего порыва. Броневик — импровизированная трибуна. Топчется на нем грузный Чернов. Знаменитый Чернов, эсеровский лидер. Курчавый, почти без шеи, он буравит маленькими глазками неподвижную толпу. — Товарищи! Революция смертельно больна! Большевики готовят заговор! — оратор умолк, ожидая реакции, «волны народного гнева». Чей-то голос в тишине, отчетливый и насмешливый: — Ну, чистый бугай, а? Дрогнули от хохота папахи и фуражки. Сходство эсеровского вожака с вожаком коровьего стада — полное. Но Чернов как будто не слышал — говорит, говорит, пытаясь словами сквозь толстое сукно и кожаные куртки достать до солдатского сердца. На трибуне — Николай Васильевич Крыленко, маленький, с воспаленными от бессонных ночей и метания по митингам глазами: — Историю остановить нельзя. И тот, кто не пойдет с пролетариатом, за большевиками, тот погибнет. дивизиона бронеПетроград. Казарма взглянуть сверху, виков. Двор, если"^^^^тФ амилия осталась неизвестнойПростенькое удостоверение первой про"летарской молодежной организации «III Интернационал» шофер Василий берег больше, чем даже карточку Гали, милой дивчины с припухлыми губами. И когда спровоцированные «нижние чины» автомотороты, в полном составе перешедшей к юнкерам, жестоко избили его за большевистскую агитацию, он, очнувшись, первым делом нащупал в кармане картонный прямоугольничек удостоверения. А Галина карточка так и исчезла. Исчезла и машина Василия. Взяв винтовку, он пошел на баррикады. Две линии баррикад перегородили Большую Никитскую улицу и переулки в Москве — ощетинившиеся штыками линии красных и юнкеров. У красногвардейцев не хватало сил, чтобы прорвать юнкерскую оборону. Посоветовавшись с командиром отряда, Василий решил про-браться в тыл белых. Система дворов, не знакомая Василию, обманула его. Он увидел, что оказался между двух огней: справа — его баррикада, слева — вражеская. И вдруг Василий услышал знакомое фырканье мотора. Со стороны юнкеров шел броневик. Вот он остановился прямо напротив подворотни, где спрятался красногвардеец; застучали пулеметы, поливая улицу свинцом. Раздумывать было некогда. Рывок, и Василий уже перед лобовой частью броневика. Секунда — он карабкается по обшивке. Выхваченный из кобуры маузер приставлен к смотровой щели. Выстрел, почти неслышный за стуком пулемета. Тишина. И в раскрывшуюся дверцу вывалился обезумевший от страха водитель. Решение пришло мгновенно. Василий вскочил в броневик, круто развернул его и погнал на юнкеров. На предельной екорости, окутанная синим дымом машина рванулась в разобранный белыми для своего броневика проход в баррикаде. Уже видны разбегающиеся по подъездам скрюченные фигурки. В этот момент глухо ударило подоспевшее на помощь к белым орудие. Подпрыгнув, броневик повалился на бок. ' Через день юнкера были выбиты. В броневике, вцепившись навечно в штурвал, лежал изуродованный труп. Знали, что шофера звали Василием, что был он членом союза молодежи «III Интернационал», знали и обстоятельства, при которых он потерял фотографию невесты. А вот фамилия его осталась неизвестной.8 •S#4*V-JB&*;*.Часы командармату Эиз историю любил рассказывать один ее участников — сподвижник легендарного полководца гражданской войны Ивана Федоровича Федько — Николай Петрович Братченко. Обстановка на Кавказе в конце 1918 — начале 1919 года сложилась тяжелая. Только что на заседании трибунала был застрелен изменник Сорокин, готовивший себе карьеру диктатора. Фронтовой съезд в Тихорецкой избрал главкомом XI армии И. Ф. Федько. Деникинцы наступали. — Как-то раз, — рассказывал Николай Петрович, — главком предложил мне сопровождать его в инспекционной поездке. Взяли мы «Мерседес» — шофер Степан Кравчук, — поставили на заднее сиденье «Максим» и покатили. А надо сказать, что линию фронта тогда можно было определить далеко не во всех местах. — Ну, комсомолец, — шутя говорит шоферу Федько,—завезешь к белякам, так они с тебя шкуру спустят. Поначалу все было нормально. Но вот проехали одну рощицу. И вдруг позади гик, крик. Оглядываемся — казаки! Федько к пулемету кинулся.— Давай, Степан, — кричит шоферу, — газуй на полную, не то порубают нас сейчас. А Степан, хоть молод (месяца два как в комсомол вступил), но смелый, боевой был. И вот гоним мы, петляем, как зайцы. Отстают казаки. Уже не видно их. В это время впереди ручеек с мостиком. Проскочили его. — Стой, — приказывает Федько. — Видите, у мостика одна подпора с этой стороны, да и та гнилая. Подрубить ее и утопим казаков. А рубить-то некогда, уже вдали головы казачьи зачернели. И тут Степан придумал. Подогнали мы «Мерседес» поближе й полоснули по свае из пулемета. С трех очередей почти прорезали ее. Потом свернули за горку, притаились. Подъехали казаки к мосту, остановились, погалдели и назад, не поехали почему-то. А мы тоже двинулись дальше. На центральной площади одной стан ^ цы Степан первый увидел белых. Рванул влево, развернулся. А за нами уже летят два броневика. Путь только один — к мостику, подпиленному нашим пулеметом. Я не знаю, что сделал Степан с машиной, но мост только немного осел под•' /'^Г. •*задними колесами. Первый броневик, гнавшийся за нами, с треском рухнул вниз, второй успел остановиться. В штабе Федько вынул из кармана собственные часы. — Ты с честью, Кравчук, носишь билет РКСМ, — обнял его и тут же наградил.„Прошу принять меня. иальные осколки пробили камеры пеШ редних колес бронеавтомобиля. Залатать их было нечем, новых камер давно ив помине не было. Шофер Кандомирский, мешая польские и русские слова, долго ругал беляков. Отряд сейчас пойдет в наступление на станцию, а он, словно без рук; к тому же это единственный броневик в отряде. Кончив ругаться, он задумался. — Эх, бронепоезд бы нам, —• вздохнул все время молчавший командир. — Что? — Кандомирский вскочил, сорвал с пояса ремень. — А ну, кто еще ремень даст! Все молчали, недоуменно глядя, как натуго связываются два солдатских пояса. И только, когда Кандомирский побежал измерять ими ширину железнодорожной колеи, красноармейцы поняли, в чем делэ. Расстояние между колесами совпало с шириной колеи. С броневика сняли шины, вкатили на насыпь, поставили на рельсы. Кандомирский завел мотор, и импровизированный бронепоезд мягко тронулся с места. Наступление началось через три часа. Броневик Кандомирского первым ворвался на станцию. Но красноармейцы не знали, что телеграфный аппарат белых отстукал: «Держитесь. На помощь вышел бронепоезд». Дым на горизонте появился', когда бой шел уже в здании вокзала. Глухо ударил близкий разрыв. Зеленое членистое тело бронепоезда выползло из-за холма. Он шел на машину Кандомирского, поливая ее огнем. Но броневичок был, казалось, неуловим. Он мотался взад и вперед, увиливая от разрывов. А его пулеметы, бессильные против бронепоезда, очередями били по белогвардейцам, прячущимся за бочками, ящиками, станционными постройками. Бронепоезд, увлеченный дуэлью, забыл о станции. Белые бежали. И в это время снаряд ударил прямо в броневик. Но исход боя был уже решен. И решил его броневик, отвлекший на себя весь огонь бронепоезда. В кармане брюк Кандомирского был найден обгоревший листок: «В организацию РКСМ от Кандомирского Иосифа, по происхождению поляка, по убеждениям коммуниста. Прошу принять меня...» Кандомирский был принят в РКСМ посмертно. Это произошло в 1920 году на Западном фронте. ,%& Рисунки Р. Кобозева.