Рассказадостное настроение Васи РСеменова весеннееиспорчено су утра. было Получив в широком окне диспетчерской путевой лист, он увидел четко выведенную на полях надпись: «Не выпускать». Жизнь шофера такси полна неожиданными событиями — за день мимолетными хозяевами автомобиля становятся несколько десятков различных людей. Кто же из пассажиров написал жалобу, которую теперь долго и нудно •предстоит разбирать в отделе эксплуатации? Разбором жалоб занимался заместитель директора парка Андрей Сергеевич Жаров. Шоферы его не любили. И не потому, что он был уж так строг — «старожилы» видели на этой должности людей и построже. Не так давно Андрей Жаров работал простым шофером, но, выйдя в начальство, быстро перестроился. Свою основную обязанность — разбор жалоб-—он исполнял просто и без затей: виноватым у него почти всегда оказывался шофер. Вот к этому-то Жарову и вызывали сегодня Васю. Предстоящий разговор не предвещал ничего хорошего. Провинность, которую Вася за собой чувствовал, была особого свойства, и ожидать от Жарова снисхождения было просто немыслимо. —i А-а! Заходи, заходи, голубчик!— Жаров поднял от бумаг чуть сплющенную с боков длинную лысую голову. Ты что же это? Жалобы зарабатываешь. Ай-яй-яй, а еще комсомолец... Откинувшись на спинку широкого кресла, Жаров выдвинул ящик стола и показал Васе несколько листков. Верхний, исписанный крупными угловатыми буквами, наискосок через угол был прочерчен красной вязью резолюции, а снизу подколота чистая, без единого взыскания, Васина шоферская карточка. — Ну что, оправдываться будешь или признаешь? Семенов покосился на настороженные, ожидающие глаза Жарова и угрюмо выдавил: — Признаю... Через несколько минут, протрещав в воротах старым глушителем, Васина «Победа» выскочила на улицу. Вызванная утренним разговором обида не давала покоя. Злило сознание собственного бессилия. ведь прав он — в этом Вася был совершенно уверен, — а ничего не докажешь. Конечно, будь на месте Жарова другой человек, Вася попытался бы доказать, что все было не так, как написано в жалобе, что он просто не мог поступить иначе. Но объснять все это Жарову бесполезно. И снова, уже в который раз, он вспомнил своих злополучных пассажиров. ...Дело было в конце субботнего дня. Вася ехал медленно, слегка притормаживая на троллейбусных и автобусных остановках. Неожиданно из разноцветного потока прохожих на мостовую соскочил сухонький старичок в черном, не по сезону плотном костюме и светлой, ярко-голубой косоворотке. Он суетливо замахал зажатой в кулаке кепкой. Вася остановил машину. Старичок торопливо обежал вокруг «Победы» и доверительно наклонился к окну: — Послушай, сынок! — он опасливо прижался к дверце, пропуская желтосинюю тушу троллейбуса, и лочему-то шепотом продолжал: —- Тут, понимаешь, дело есть... Деликатное... Можешь ты быстренько отвезти нас километров за сорок, там подождать и обратно?.. Такой пассажир просто клад для шофера такси. «Сорок туда, сорок обратно, да по городу еще, —-обрадованно прикинул Вася, — сразу рублей сто двадцать... Если без задержки, план сегодня можно здорово перевыполнить». И равнодушно, словно речь шла о поездке на три-четыре рубля, Вася бросил: — Ну что ж, садитесь... Старичок выпрямился и снова замахал кепкой. С противоположной стороны улицы к «Победе» медленно двинулась высокая дородная старуха в темном платье, с наброшенной на широкие плечи вязаной шалью. Она шла по улице, словно по коридору собственной квартиры, не удостаивая взглядом мчавшиеся в обе стороны автомобили. По дороге старуха что-то выговаривала идущим рядом парню и девушке. Девушка была миловидна. Пожалуй, ее можно было бы назвать даже красивой, если бы ее круглое полное лицо не было так неподвижно. Оно ничего не выражало, кроме привычного покорного внимания. Новенькие черные «лодочки» на модном тонком каблучке она надевала, наверное, редко, и поэтому походка ее казалась неуклюжей. Идущий рядом с девушкой невысокий плечистый паренек со смышленным скуластым лицом и четко, как на плакате, очерченным подбородком неуверенно держал ее под руку и хмуро глядел в сторону. Подходя к машине, старуха чтото сказала ему и назидательно погрозила толстым пальцем. Вася заметил, как у парня зло дрогнули ноздри иу глаз обозначились резкие морщинки. Однако он ничего не сказал, даже не повернул головы. Не глядя на своих спутников, старуха по-хозяйски уселась вперед и потомеще долго устраивалась, стараясь поудобнее поместить свое грузное тело. Все молчали, ожидая ее команды. Наконец она успокоилась, опустила стекло и, придирчиво оглядев счетчик, бросила: — Поехали. Тронув машину, Вася сочувственно посмотрел в зеркальце на пристроившегося в углу старичка; потом на молодых людей. Сейчас, за спиной старухи, лицо девушки оживилось, она даже слегка улыбалась, чего никак нельзя было себе представить всего несколько минут назад. Правда, улыбка эта была какаято пугливая, словно девушка каждую секунду была готова стереть ее с лица. — Надо было бы, Валюша, еще вам что-нибудь теплое купить, а то там, говорят, зимой ветры — ужас какие... — шепотом сказал старичок и, опасливо покосившись на неподвижную спину старухи, добавил. —! Может быть, успеете еще сегодня до поезда в магазин попасть?.. Что бы вам еЩе денек подождать — все бы купили. — Нельзя, Егор Иванович, уборочная начинается... — паренек с усилием отвел взгляд от окна и тихо добавил. — И так еле-еле поспеем. Я ведь ребятам обещал — только женюсь и обратно... — Ишь, радетель какой! — неожиданно резко перебила старуха. — О себе бы больше думал, да об нас. А Советская власть твоя сорок лет простояла и еще простоит... Наступила тишина, какая бывает, когда сердится большое начальство. Даже Вася старался вести машину особенно осторожно, без толчков. В открытое окно врывался густой, по-вечернему холодный ветер. Все поеживались, но никто не решался попросить старуху закрыть окно. За зеленым глазком последнего городского светофора дорога стала теснее. Автомобили тянулись медленно, в затылок друг другу, то и дело останавливаясь. Шоссе, словно огромная гусеница, то сжимало, то вытягивало свое поблескивающее автомобильными крышами тело. — Вы уж, мама, там побыстрее все уладьте, — угрюмо попросил юноша, — а то, неровен час, увидит кто... — Ну вот, полюбуйся, Егор Иванович! — неожиданно слащавым голосом пропела старуха. — Увидит кто!.. Нашли, называется, жениха! Отвернувшись, старуха демонстративно сплюнула в окно, Вася увидел, что у парня, как тогда, в городе, сузились глаза и края губ сдвинулись к подбородку. — Оставьте, мама, — жалобно попросила девушка, и на ее лице опять появилось привычное выражение неподвижной покорности. — Ну что вы еще хотите? Ведь едем же... — Едем! — передразнила старуха.— Неделю уламывала. Дождались, пока билет в кармане. Не хватает опоздать. —' Успевал, батюшка до восьми обещал ждать, — примирительно сказал старичок. Шоссе стало свободнее, и дрожащая стрелка спидометра поднялась выше. Навстречу, к Москве, сплошным потоком двигались машины. Тяжелые, исполненные собственного достоинства, грузовики шли с гулом, оставляя за собой терпкий запах перегоревшей солярки. Легковые мчались почти бесшумно, слегка приседая, словно плывя по черной18 гала с его лица. Оно становилось все тверже и спокойнее, как у человека, принявшего, наконец, определенное решение... «А ведь в самом деле выскочить может, —• одобрительно подумал Вася. — Как бы под колесо не попал...» Эта перемена не укрылась от девушки. Парень ничего не сказал, но каким-то подсознательным чувством, инстинктом любящего она поРисунки Л, Хайлова. няла, что сейчас может произойти что-то страшное. Она обхватила асфальтовой реке, и мягкий звук сигнаего за плечи, прижалась щекой к плечу ла по мере приближения менял свой и, подняв наполненные слезами глаза, тон: становился все ниже, басовитее и, умоляюще смотрела на жениха, мучинаконец, резко обрывался, когда автотельно стараясь поймать его взгляд. мобиль пролетал мимо. Парень смотрел в сторону, боясь Впереди, то удаляясь, то приближавстретиться взглядом с невестой. Наясь, шел грузовик, заполненный шумной пряжение передалось и Васе, он даже толпой молодежи. Было хорошо видно, сбросил газ и держал ногу на педали как, обнявшись за плечи, чтобы лучше тормоза. держаться в тряском кузове, они поют. Щелкнули, заводясь, электрические На повороте донесся и обрывок песни: часы на щитке. Четверть восьмого. ОсКомсомольцы — беспокойные сердца! тавалось езды еще минут на двадцать. Комсомольцы все доводят до конца... Значит, в тридцать пять восьмого будем на месте. «Если ничего не случится...— Глядя на эту веселую компанию, Вася по шоферской привычке добавил про вспомнил, как несколько лет назад, еще себя Вася. — А если случится? Так, до службы в армии, они вот так же ветак...» село, с песнями ехали в подшефный колхоз на комсомольскую свадьбу. ЗаНеожиданно мотор автомобиля взремуж выходила одна из лучших доярок, вел, машина несколько раз дернулась, член райкома комсомола Настя Никитисловно споткнулась, потом рванулась на. В тесной кабине грузовика, аккуратвперед и, наконец, остановилась. но увязанные в рифленые картонные — Что такое? Как же? — заволновакоробки, лежали чайный сервиз и радилась старуха. — Опоздаем! Быстрей, ола — подарки молодоженам. С песняшофер, делай... ми и смехом грузовик влетел в село и Вася открыл багажник, долго выбирал неожиданно резко остановился —- новоинструменты и, кинув на землю резибрачные выходили из небольшой церкновый коврик из кабины, полез под мавушки, приютившейся на краю села. шину. Лежа на прохладном песке, он старательно гремел ключами, потом Этот случай в райкоме потом разбиснял кожух, закрывавший сцепление. рали почти год, его склоняли на всех Болты были завернуты очень туго, и, конференциях, но Вася и по сей день когда он вылез из-под машины, чтобы не мог как следует понять, как же это отдышаться, руки у Васи дрожали от могло случиться. напряжения. Ветерок снова донес песню.. «Вот и мы — Сцепление, мамаша, испортитогда веселились, и никто не знал, что лось. — Вася показал старухе облепленрядом наши ребята в церковь идут», — ный грязью кожух. подумал Вася. Ну, а если бы знали? И в — Точно! — обрадованно поддержал самом деле, что тогда? Как помочь? Раз парень, метнув короткий взгляд на Валюди на такое дело идут, значит что-то сю. — Я еще в дороге слышал — стуу них внутри сломалось. Сломалось? А чит... На целине я ведь тракторной бриможет быть, просто согнулось? Вася гадой командую, — пояснил он, — так пытливо поглядел в зеркальце: ну, а эти что в этом деле соображаю... как — согнулись или сломались? Старуха вышла из машины и, останоПаренек тянулся вперед, к открытому вив шедших по шоссе двух дачниц, долокну, как будто стараясь разобрать слого допытывала у них, далеко ли до станва далекой песни. Она ив самом деле ции железной дороги. была едва слышна, словно ее пели гдеМинут двадцать? Нет, все равно то далеко-далеко, в другом мире... опоздаем... — Шофер! — глядя в сторону, повеОна еще раз наклонилась к вытянувлительно позвала старуха. — Долго еще шимся из-под машины Васиным ногам. ехать? — Ну, как там у тебя, сынок? — Да нет, километров двадцать, — Голос ее снова изменился, он стал Вася взглянул на светящийся циферблат просящим, искательным. часов, —t через полчаса, а то и рань— Скоро, мамаша, скоро... — успоше на месте будем... каивал Вася. Парень и девушка растерянно перегляПостучав для видимости молотком по нулись, как будто названное Васей точкузову, Вася начал прилаживать на меное время, оставшееся до конца посто кожух сцепления. Отвернув рукав ездки, сделало это венчание реальным гимнастерки, он посмотрел на часы. Быи неотвратимо близким. Вася поймал а ло без четверти восемь. Еще немного, зеркальце блуждающий по кабине наи можно трогаться. Однако старуха попряженный взгляд парня. Такой дикочуяла что-то неладное. ватый, мятущийся взгляд бывает у чело— Ты, шофер, давай не безобразнивека, неожиданно ощутившего огромную чай! Ехать надо... — все больше повыопасность и судорожно ищущего выхода. шала голос старуха. — А то я номер Но тень растерянности быстро сбезапишу и сообщу куда следует. Учитьвас, надо, поганцев, чтобы не баловали. — Какое же тут баловство? — удивился Вася. — Машина не молоденькая, болеет... И вы тоже, бывает, болеете. Это уж от бога... Мимо изредка проносились автомобили. Лежа под машиной Вася видел, как старуха несколько раз поднимала руку, но все было напрасно — это были доверху набитые грузовики. Наконец Вася вылез и, отряхнув гимнастерку, аккуратно сложил в багажник инструменты. Увидев, что ремонт окончен, старуха торопливо засеменила к машине. Эта торопливость так не вязалась со всем ее обликом, что Вася улыбнулся. — Чего скалишься? — зло прикрикнула она, усаживаясь. — Небось, нарочно, с этим заодно! Старуха презрительно кивнула назад. Машина тронулась и, набирая скорость, понеслась по середине шоссе, обгоняя другие автомобили. В молчании проехали километра два. Вася видел, как парень отвернул рукав, поднес руку к окну, где было светлее, потом к уху и, убедившись, что часы идут, громко, по-хозяйски объявил: — Можешь поворачивать, друг, все равно опоздали. Уже пять минут девятого... — Я тебе дам — поворачивать! Не в церкви, так дома найдем... — угрожающе отчеканила старуха и сразу же, срываясь на высоких нотах, прикрикнула: — Поехали!.. А с тобой, шофер, я посчитаюсь... — пообещала она. И несколько раз еще потом шипела, словно гусыня, в которую деревенский мальчишка, озоруя, ткнул палкой: — Шутки надо мной шутить! Хорошо, хорошо... В деревню, где находилась церковь, въехали почти в темноте. Здесь, на дачном проселке, движения почти не было. Навстречу, на секунду ослепив белым светом фар, пронеслась «Победа» — и снова стало тихо, только светлые фигуры дачников медленно двигались вдоль дороги. Церковь была закрыта. Старуха почтительно постучала в двери, лотом кинулась к маленькой калитке. — Эй, есть тут кто? — позвала она. — Ну что, что надо... — донесся из-за частого забора недовольный старческий голос. —• Ну я есть, сторож... А батюшка уехал. Завтра теперь... Старуха сразу как-то осела, даже массивная ее фигура, казалось, стала меньше. Она медленно, шаркая по пыли новыми туфлями, подошла к машине и устало откинулась на спинку. Не ожидая ^команды, Вася развернулся. ...Вечером на доске приказов белел свежий листок папиросной бумаги. Вася настороженно пробежал глазами несколько пунктов и, наконец, наткнулся на свою фамилию: «Водителю 1-й автоколонны Семенову В. С , табель 1333, за умышленную задержку в доставке пассажиров объявить выговор». Жаров слоз на ветер не бросал. Не отвечая на шутки друзей, Вася молча сдал выручку и, не заходя в буфет, вышел на улицу. Откуда-то • издалека, с трудом прорвавшись сквозь глухой неумолчный шум города, донесся негромкий паровозный гудок. «Жаль адреса нет, — озабоченно, словно о близких, подумал Вася. — Интересно, как там у них...».19