1945-1975Дорогой жизни шел к нам хлеб, дорогой дружбы многих к многим. Еще не знают на земле страшней и радостней дороги. Ольга БЕРГГОЛЬЦ****»«*»««»,Михаил ВасильевичЛяпкало . Послевоенное фото .И вода на льду • не преграда — (Ладога, а прель 1942 г.).Здравствуйте, уважаемый Михаил Васильевич! Хочу начать это письмо с поздравления по случаю тридцатилетия великой Победы. Конечно, лучше бы это сделать лично. Но вот ведь как бывает. Живем в одном городе, а встретиться в последнее время все никак не удается. И договорились было, а потом Ваш звонок: «Извините, не получается — совет ветеранов поручил провести экскурсию. Отказывать неудобно...» Позвонил Вам домой. К телефону подошла Ваша жена, Людмила Борисовна. Очень обеспокоенная: «С температурой он, и все равно уехал. Гостей из ГДР сопровождает». Этот разговор мне вспомнился недавно, когда совершенно случайно в одном из номеров журнала «Нойес Лебен — Магазин фюр Югенд» я прочитал статью о Вас. «Нашим экскурсоводом, — писали немецкие друзья, — оказался на редкость интересный человек. Михаил Ляпкало, еще очень молодо выглядит, энергичный, подвижной... Не верилось, что он участвовал во многих событиях на До ­ роге жизни . Но это было именно так...» Прочитав эти строки, я вспомнил, как мы познакомились. Переполненный зал Дворца культуры. Сюда, на традиционную встречу ветеранов Дороги жизни, пришли бывшие мо ­ ряки Ладожской флотилии, железнодор ожники и, конечно же , водители знаменитой ледовой автотрассы. Я видел, как пожилые люди со знаками боевой доблести на лацканах пиджаков буквально молодели на глазах. — Петька, чертяка, где же ты пропадал стс . ь ко лет?... — Знаешь, недавно Сережка нашелся. Помнишь, на газогенераторной ездил... — А фашист по мне из пулемета как сыпанет... — Накренилась моя машина. Под лед пошла...8Слушаю обрывки фраз, разговоры, и будто сам я там, с вами... — Таврический сад помнишь? — Еще бы. — А как машины заводили?.. По очереди... — Три раза ручку крутнешь — и дух вон. — Слабые были. От голодухи... И вот уже слушаю рассказ о первом обозе, который вышел на ладожский лед со стороны Большой земли, в местечке Кобона. — Шли, как в атаку, развернутым строем. Слева — Дмитрий Суханов, потом Иван Лямин, третьим — я, — вел неторопливую беседу бывший водитель 1-й отдельной автомобильной роты Г. И. Костылев. — И хотя машины были нагруж ены легко, лед прогибался под нами, дышал как живой... На 21-м километре они остановились: дальше идти нельзя — тонкий лед. Но боевое задание было выполнено: сорок -мешков с хлебом сгрузили и тотчас же на подводах переправили через опасное место. Туда, к осажденному городу Ленина. Затем наступило утро 22 ноября... — По машинам! Заводи! От Вагановского спуска, на этот раз — в сторону Большой земли, вытянулась на ладожском льду длинная колонна ГАЗ—АА. Это им, шестидесяти легким полуторкам, предстояло открыть ледовый путь. Двигались под непрерывным артиллерийским обстрелом. Еще не было воздушного охранения, и вражеские самолеты хозяйничали над трассой. Не все машины достигли цели... Но, несмотря на это, на следующий день колонна отправилась в обратный путь. С хлебом... ...И не было конца воспоминаниям в тот памятный вечер. И все вы будтотолько что оттуда — из схватки со снежной стихией, м орозоми самым коварным, заклятым врагом — фашистскими захватчиками. Среди выступивших на той встрече были и Вы, Михаил Васильевич. — Слово — бывшему воину-автомобилисту секретарю ротной комсомольской организации товарищу Ляпкало, — сказал председательствующий и, чуть помолчав, добавил: — Сейчас Михаил Васильевич преподает в ленинградском автомотоклубе ДОСААФ . Он — секретарь партийной организации. Вместе со всеми я слушал Ваш рассказ. О том, как спасали людей с провалившегося в полынью грузовика. Как в феврале сорок второго трое суток не покидали застрявшую на полпути машину, г руженную хлебом. Уж Вы-то знали цену этим серым тугим мешкам, аккуратно уложенным в кузове. Цена им — тысячи спасенных жизней ! А потом притих зал — минута молчания. И каждый, должно быть, вспоминал тех, для кого Дорогажизни стала памятником на века... После нашего знакомства мы долго не виделись. — Хотите поехать на Ладогу, — предложили Вы однажды. — В рыбацком совхозе отыскался человек, которого предстоит наградить почетным знаком участника Дорогижизни . В машине, к роме Вас и шофера, сидел пожилой мужчина. Как я вскоре узнал — Дмитрий Павлович Смирнов, в прош ­ лом — политрук автомобильной роты, где Вы служили. Он и рассказал историю Коли маленького. Привела его в роту какая-то старушка. Оборванного, изголодавшегося. — Без родителей мальчонка. Пропадет. И вот уже кто-то протягивает парниш- жизниписьмоВЕТЕРАНУНа берегу Ладожского озера, там, где начиналасьлегендарная Дорога жизни, воздвигнут монумент ь честь ее героев. Здесь часто ветераны-водители выступают перед молодежью, пионерами, ш кольниками . Момент такой встречи запечатлен на этом снимке.ке свои котелок с почти непочатым — в десять крупинок — супом. А старшина под одобрительные взгляды товарищей отрезает ломоть черного хлеба. Политрук — к командиру роты. Так, мол, и так, Павел Иванович. Тот нахмурил брови, задумался. — Ну что ж, — сказал, — достаньте обмундировку поменьше размером, ставьте парня на довольствие. Хорошим помощником стал Коля маленький. Заправлял машины, помогал их ремонтировать, всякие мелкие поручения выполнял. Привязались к нему все, как к родному сыну. Только ведь война: пришлось потом расстаться. И вот, спустя почти тридцать лет, узнаем: в ладожской рыболовецкой артели работает рыбак Николай Яковлев, который мальчишкой, в блокадную зиму служил в роте шоферов. ...Стояла поздняя осень. Порывистый ветер обрывал с деревьев последние листья. Но все еще прекрасен был приладожский лес. Особенно там, где багряно пламенели россыпи рябины. М ы остановились у знаменитого Вагановского спуска на озеро, там, где сейчас находится памятник — разомкнутая арка и следы протекторов на бетоне. Вышли из машины. Перед нами, сливаясь с горизонтом, простирались бескрайние ладожские просторы. Холодные волны лизали прибрежный песок, шуршали отполированной до блеска галькой. О чем думали мои спутники, не знаю. Только до самой рыбацкой деревни Коккорево вы оба не проронили ни слова. А там вас ждало разочарование. — В море ушел Николай. Не дождался, — сказали в деревне. Нас пригласили в его дом. — Фотографии? переспросила хо2. «За рулем» № 5зяйка. — Старых-то не сохранилось. А на этих он уже взрослый. Вы вглядывались в черты сорокалетнего человека, одетого в рыбацкую робу. И чувствовалось: хотели найти в этом крепком, плечистом мужчине хоть чтото от того щупленького подростка. И тревога читалась в глазах: «А вдруг не он. Тот дождался бы...» — Но он же рыбак, — как бы подслушав мои мысли, сказали Вы. — М ожно ли оставить своих товарищей в разгар путины, когда так нужны рабочие руки? А мы еще встретимся. Ведь не за тысячи километров отсюда живем... Потом, в Ленинграде, Вы показали мне пачку писем. И каждое по-своему волновало. «Я, Чеберяко Иван Анисимович, бывший рядовой водитель 390-го отдельного автобатальона, пользуясь случаем, выражаю искреннее уважение и сердечную благодарность моим дорогим друзьямоднополчанам — комсоргу роты Ляпкало Михаилу, водителям Сердюку Василию, Твердохлебу Максиму...» Это письмо человека, которого тоже искали почти тридцать лет. Считали уже, что ив живых его нет. И вдруг — нашелся! Запомнились мне и другие письма. От Ваших учеников, выпускников 2-го городского автомотоклуба ДОСААФ , где Вы обучаете будущих воинов нелегкой шоферской профессии. Письма разные. И говорят они о многом. «Я хорошо помню, как сначала учился в другой группе. За то, что прогуливал, меня хотели исключить из школы, а Вы взяли к себе...», — так писал военный водитель тягача Николай Кондратьев. Еще одно — от бывшего ученика Николая Чернова:«Нашел яв окружной газете Вашу фамилию. Прочитал, что она среди других навечно вписана в летопись Дороги жизни. Высылаю эту вырезку». Однажды я побывал на Ваших занятиях. И знаете, чем больше всего они мне запомнились? Тем, что преподаватель и его ученики понимали друг друга с полуслова, их отношения были самые что ни на есть простые, как говорят, сердечные. «Два поколения — отцы и дети, — подумалось мне. — Да, эстафету свою отцы передают в надежные руки. Иначе и не может быть. Ведь молодое поколение воспитывается на самых лучших традициях своих отцов и дедов». Многие из Ваших тогдашних воспитанников нынче служат в Советской Армии. Более тысячи водителей подготовили Вы за годы своей гражданской службы. Позвольте же закончить это письмо словами из одной замечательной песни: У каждого своя дорога жизни. Как ты пройдешь, моя дорога жизни? Поверь, не жду я легкого пути. Но если трудно будет мне идти, Я вспомню комиссара продотряда, Водителя ледовой автострады И жизнь свою отдам я, если надо. Во имя жизни, всем смертям назло! Эти строки будто бы о Вас, о таких как Вы, ветеранах войны, и написаны, Михаил Васильевич. С уважением В. Юрасов г. ЛенинградИз материалов, присланных на конкурс «В труде ив бою»9