ЭЛЕКТРИФИКАЦИЯ ПЕРЕРОДИТ РОССИЮ. ЭЛЕКТРИФИКАЦИЯ НА ПОЧВЕ СОВЕТСКОГО СТРОЯ СОЗДАСТ ОКОНЧАТЕЛЬНУЮ ПОВЕДУ ОСНОВ КОММУНИЗМА ВНАШЕЙ СТРАНЕ... В. И. Л ЕНИНВечером из городка Зея я ехал на автобусе к створу строящейся гидростанции. Автобусов тут не хватает, и наш был набит битком. Кто-то куда-то опаздывал. А шофер с точностью выжидал минуты расписания и даже притормаживал, если видел бегущего к остановке человека. Впереди уже покрикивали: — Всех не переждешь!.. — Тебе бы на волах ездить!.. Шофер даже не оборачивался. И все мы видели только помятую кепчонку его да шею, жилистую, иссеченную морщинами, забуревшую. К конечной остановке автобус подошел минута в минуту по графику. Мне спешить было некуда, я вышел последним и столкнулся с шофером, который рыжим ботинком постукивал о задний баллон. И тут он, увидев на моем пиджаке потемневший уже алюминиевый значок с контурами плотины и надписью «Строитель Братской ГЭС», остановил меня вопросом: — Небось, значок этот когда-нибудь на вес золота будет? Я рассмеялся. А он добавил с досадой: — Мой, такой же, заиграли ребята. Ничего удивительного в досаде шофера не было: не у каждого братчанина такой, а у тех только, кто проработал на стройке не меньше трех лет. Пошли расспросы: где, когда, кем?.. Но сперва познакомились: звать его Павлом Яковлевичем Лепехиным. Павел Яковлевич, — теперь уже он посмеивался, — показал мне на котлован, высокие перемычки, одна из нмх ограждена железными шпунтинами, и спросил: — Видишь?.. Нет, за котлованом, вон там! — земляной аппендикс, видишь? Знаешь, что это такое? Я знал. По первоначальному проекту реку Зею намечалось пустить подземным тоннелем, который надлежало пробить в прибрежной сопке. И вот, чтобы подступиться к оголовку этого тоннеля, нужно было осушить малый пятачок земли в русле реки. Отсыпали дамбу. Но Зея — река особая. В межень она воробью по колено. А в июле—августе, когда проходят — стена за стеною — ливни, расход воды в реке подскакивает до четырнадцати тысяч кубометров в секунду. Это — Волга близС ТРОИЯрославля и Ангара под Иркутском, вместе взятые. Река сметает все на своем пути. Ну и что-то там недррассчитали проектировщики, недоучли: опыт опытом, а дело, оно каждый раз новое. Больше того, впоследствии выяснилось, ни тоннель, ни подходы к нему вообще не нужны. Но тогда-то, в июле шестьдесят седьмого года, надо было спасать дамбу, через которую уже хлестала вода. И в раскисшей земле был проложен к ней полукилометровый «мост» — дорога в одну колею. Тяжелые КрАЗы и МАЗы шли по грудь в воде, водители ориентировались по вешкам, сгибающимся под напором течения, и важно было ни на сантиметр не сойти с этой колеи, хотя машины, кажется, бросало одновременно во все стороны. Один чудак не удержал в руках руль, и его КрАЗ перевернулся кверху колесами. Спасибо, хоть сам успел выскочить... — А вы здесь... тоже? — спросил я Лепехина. — Да. Я тогда на двадцатипятке пахал. На автобусе-то я недавно: запчастей к МАЗу нет. «Двадцатипятка» — двадцатипятитонный МАЗ, удержать его в той жидкой узкой колее было, наверно, не просто. Но Павел Яковлевич не к тому вспомнил про него — спросил: — А наводнение в Братске, в пятьдесят седьмом, помнишь? Так Зея после него — семечки! Еще бы не помнить. Тогда только-только откачали котлован первой очереди гидростанции и еще не успели поднять до верхних отметок низовую перемычку. Но до ледостава, до паводка, казалось, еще было время. И вдруг, уже в первых числах ноября, в одну ночь пришла зима. Выпал снег, и наутро он уже не растаял, заслюденил покатые плечи прибрежных скал. На реке творилось невообразимое. К рассвету вода поднялась чуть не на метр и словно кипела. К вечеру река скакнула еще на метр.тПо бичевнику — дороге вдоль скал — беспрерывной вереницей шли самосвалы с песком: сюда брошен был весь транспорт стройки — спасать перемычку. В котловане уже работали экскаваторы, бульдозеры, компрессоры — десятки людей. Если вода хлынет туда... Песок возили по каменной дамбе с ближнего острова — Долгого. Сутки, двое шоферы не покидали кабин. Нервы — на пределе. И вот на исходе третьих где-то в низовьях сковало льдом одну из проток Ангары, и паводок пошел снизу — на котлован, на Дамбу к Долгому. Река играючи плеснула через дамбу волну, вторую и хлынула всей массой, ворочая камни, бросая в водовороты столбы электропроводки, стоявшие здесь. Я слышал еще тогда, что мастер, командовавший на островном карьере, перепугавшись, — было чего испугаться! — приказал шоферам бросить самосвалы, их собралось тут десятка два. Но хватит ли сил без них отстоять перемычку? И я слышал тогда, что нашелся шофер, который, оттолкнув мастера, стал распоряжаться сам и быстро разредил сутолоку у съезда на дамбу и выстроил очередь на разворот — маленький пя- • ' тачок близ экскаватора. Машины, раскачиваясь под судорожными толчками реки, все до одной перешли через дамбу ис ходу — к другому карьеру. Последним вывел свой самосвал тот самый шофер. В суматохе авральных дней мне недосуг было даже узнать его фамилию. Теперь я ее узнал: это был Лепехин. И вот же обида: я мог познакомиться с ним еще раньше! Павел Яковлевич приехал в Братск весной 1955 года, тогда и народу-то было на стройке не так уж много, и в общем все мы друг друга знали. Павел Яковлевич жил поначалу в Сосновом . бору — старом поселочке между Падуном и старым Братском, над самымНа снимке — дорога на гребень плотины Зейской ГЭС. Фого П. Михалева лгч-ячМ»- • •С яГ ЭСночи светилось багрово, — только тогда жить можно. И тут Лепехин сказал мне спокойно: — Здесь-то мы все иначе делаем. Действительно, тут — иначе. На Зее с самого начала взяли курс на качество, производительность труда, и в свое время, чтобы уберечься от стихийного наплыва людей, от палаток, начальник стройки Алексей Шохин даже выступал несколько раз по всесоюзному радио с призывом, который я первый раз слышал от хозяйственника: «К нам сейчас ехать не надо!» И тут не было поставлено ни одной палатки. А сейчас, хотя к основным работам только подошли, уже вырос городок крупнопанельных домов, сбегающий террасами со склона сопки, и каждому вновь приехавшему дают теперь общежитие, а семейным максимум через год — новую квартиру. Но и другой смысл был в словах Павла Яковлевича «Здесь-то мы все иначе делаем...» В словах этих была своя гордость и утверждение, а также вопрос: Зея-то, может быть, в чем-то уже и Братск .превзошла? Лепехин посматривал в мою сторону, усмехался и теперь уже сам, как бы утешая меня, стал размышлять, где бы еще в Братске мы могли встретиться. — Ну, а на перекрытии ты был? Должен бы быть! Был, конечно. — Так помнишь каменюку здоровую, на ней еще надпись «Мы покорим тебя, Ангара!» — помнишь? Так это я тот камень свалил! ...На железный мост, перекинутый от левого берега Ангары к котловану первой очереди ГЭС, один за другим въезжают самосвалы. Тут важно держатьЮрий ПОЛУХИНберегом Ангары. Там обосновалось автотранспортное управление. Так вот, те из шоферов, которым не хватило места в заброшенных бараках, прямо в береговом склоне отрыли ниши — комнаты и обшили их изнутри досками, и печи сквозь земляной потолок вывели наверх. Я не называю их землянками, потому что смотрелись они весело: большие окна и резные наличники — попался один искусник, — а первый из поселенцев, самый предприимчивый, даже порожек и дверной проем выложил кирпичом, взятым из разрушившейся баньки. Ходил я мимо него не раз. И вот оказалось, строил его, жил в нем — ни много, ни мало, четыре года — Павел Яковлевич Лепехин. Он и сейчас добром вспомнил тот дом: — Куда теплей, чем в палатке-то! Я, правда, сперва желобки вдоль стен забыл прорыть, так в первую весну подтопило нас. А потом ничего. ...Автобус уже ушел: Лепехина подменил его сменщик. А мы все стояли на склоне сопки. Отсюда была видна река во всю ширь. Впрочем, нет, отсюда она не казалась широкой: синюю извилистую ленту ее сдавливали с обеих сторон зеленые сопки, скалы — здесь сходились два хребта, Тукурингра и Соктахан, и Зея как бы рассекала их. Недаром в переводе с эвенкийского ее имя значит «лезвие ножа»... Но я сейчас не замечал этой красоты, а все доказывал Лепехину, какой неналаженный быт был в Братске. Зеленые прибежища-палатки, в которых зимой — всю напролет зиму — держи, не упускай ни на час огня в печурке, или же, коль изловчишься, ставь такого «электрокозла», чтоб все полотнище вдистанцию, рассчитана каждая секунда, важно, чтоб лавина камней, бетонных кубов, параллелепипедов валилась в ревущую Ангару непрерывно. На берегу, в карьерах и близ промплощадки заготовлены тысячи этих каменюк, кубов, а в них вделаны железные крючья, за которые их поднимают краны и грузят на самосвалы. Все отработано, и дело теперь только за шоферами, чтоб ни один из них не застопорил движение, чтоб мгновенно разворачивались на мосту, чтоб... И среди них случайных людей нет: лишь лучшие из лучших. На мосту, у каждого пролета встречают их регулировщики с красными флажками, а над рекой — команды из штаба перекрытия, размноженные репродукторами: «Регулировщик первого пролета, примите камень мелкой фракции!..» «На пятом пролете, на пятом пролете, направляйте к себе только двадцатипятитонные МАЗы!..» Но как ни крутятся регулировщики, им за всем не уследить — сотни самосвалов идут, один за другим! Шоферы за ревом моторов и реки сами ловят команды, и в потоке разномастных машин, который постороннему мог бы показаться хаосом, — четкий порядок. И на многих камнях — одинаковые надписи: «Мы покорим тебя, Ангара!» Но я сейчас не говорю об этом Лепехину. Отвечаю: — Конечно, видел тот камень. Его все видели! Он смеется радостно и восклицает: — Ну вот1 Значит, и тут надписи будут. Я тоже смеюсь. Конечно же, будут! «Мы покорим тебя, Зея!» И оба мы радуемся нашей встрече.0 Советский Союз по выработке электроэнергии занимает первое место в Европе и второе — в мире.ф Сегодня мощности электрических станций в стране превышают мощности, имевшиеся в России в 1913 году, в 130 раз.ф В 1969 году выработка электроэнергии достигла почти 690 миллиардов киловаттчасов.