М. Е. Твердохлеб. Наиболее запомнившийся эпизод? Пожалуй, вот этот. В кавун Нового, 1942 года повез необычный груз — мандарины для детей. Я понимал, сколько радости доставит малышам этот подарок. Половину пути прошел нормально, а потом — неприятности: за машиной начали охотиться «мессеры». Пули прошили кузов, ветровое стекло, раздробили руль. Не представляю, как остался жив. Автомобиль все же довел, хотя и без рулевого колеса. Груз доставил вовремя. М В. Ляпкало. Мы больше говорим о зиме 1941—1942 годов, но ледовая дорога действовала и зимой 1943 года. Она, по сути дела, представляла собой передовую. Здесь сражались тысячи бойцов разных родов оружия. О моих друзьях-шоферах за последние годы я накопил немало материала. Не забуду, как шла под лед машина Емельянова, как застревали в трещинах автомобили Андрейчука, Попова, Тихомирова, как попадали под бомбежки и обстрелы водители Царенко, Чеберяко, Варламов, Шанцев, Сердюк, Каменев, Ляшенко, Косое, Овечкин, Воротников.. Разве может изгладиться из памяти подвиг солдата-комсомольца Саши Богомолова, которого мы похоронили на берегу Ладоги. Но ни гибель товарищей, ни вражеские бомбежки, ни метели и морозы не могли остановить работу на Ладоге.ДУША ДОРОГИ КОММУНИСТЫА. Е. Белозеров. В начале января 1942 года Ленинградский обком партии обратился к работникам ледовой трассы со специальным письмом. Оно подняло людей на новые подвиги. Началось движение за круглосуточную и мнбгорейсовую работу, за экономию горючего и сбережение техники. И. Е. Гришанович. Инициаторы этого замечательного соревнования коммунисты Кондрин, Сердюк, Твердохлеб, Емельянов, Тиханович, Тишков, Бойкин, Матека, Кравченко, Царенко, Чикин и другие как первую, так и вторую зимутрудились самоотверженно. Совершить три-четыре рейса — это большой трудовой подвиг, товарищи. Прикиньте: от Осиновца до Кобоны по прямой 30 километров. Каждый рейс — 60, три — 180 километров. И каких! Без она, под огнем врага. A. Д. Тиханович. Движение многорейсовиков уже в первую зиму приобрело массовый характер. В большинстве это были коммунисты. От них не отставали комсомольцы, которые создали комсомольские эшелоны в составе 6—10 машин и совершали по два-три рейса в сутки. М. В. Ляпкало. Я хорошо знал начальника первого комсомольского эшелона Ивана Кудельского. Он великолепно управлял автомобилем, умел организовать и увлечь людей. К концу первой зимы на трассе было создано 50 комсомольских эшелонов. П. Е. Кудрявцев. В нашем 385-м автомобильном батальоне, как и во всех подразделениях, движение многорейсовиков также возглавили коммунисты и комсомольцы. Водители Невзгода, Сухорукое, Корсунов, Батаев, Копылов и другие совершали в сутки по три-четыре рейса. И я делал столько же. Хочу сказать о марте-апреле 1942 года, когда начались оттепели. Снег стал таять, поверху на 50—60 сантиметров была сплошная вода, таившая не меньше опасностей, чем ноябрьские трещины и воронки. B. В. Кравченко. Подсчитано: в первую зиму за 152 дня Ладожской трассы автомобилисты наездили более 40 миллионов километров. А. Е. Белозеров. За две зимы водители доставили в Ленинград свыше 600 тысяч тонн грузов, вывезли из осажденного города 750 тысяч жителей. Мы, автотранспортники, постоянно ощущали заботу Центрального Комитета партии, всего народа: получали технику, оружие, были снабжены всем необходимым. Это обеспечивало успех в труде и бою. Никогда не будут забыты подвиги водителей и всех воинов легендарной ледовой магистрали. Вечно будет жить память об этом прекрасном проявлении патриотизма советских людей.СТРОЧКА НА РЕЙХСТАГЕОна появилась на одной из колонн поверженного рейхстага рядом с сотнями других надписей, начертанных советскими воинами-победителями. Строчка начинается так: «Здесь были из Ленинграда майор Андреев, Охрименко, Михайлин...» Один из ее авторов П. Г. Михайлинсреди участников встречи. П. Г. Михайлин. Когда наши войска, прорвав блокаду Ленинграда, погнали гитлеровцев с советской земли, двинулись на запад и мы, автомобилисты. Хорошо помню и бои за Берлин. В одном из последних рейсов везли снаряды танкистам. Как сейчас, вижу рассвет майского утра, шоссе, исковерканное бомбами и снарядами. В городе стрельба, бьют пушки, стелется густой дым. От бессонной ночи слипаются глаза, немеют от усталости руки. На минуту останавливаюсь, разминаюсь. И опять в путь. Наконец растянувшаяся колонна наших машин собирается вместе. С трудом разыскав танкистов, сгружаем снаряды. Потом командир разрешает отдохнуть. Утром узнаем радостную весть: гарнизон Берлина! капитулировал. Бои прекратились. Спешим к центру города. Майор Андреев, старший сержант Охрименко ия пробрались к рейхстагу. Людей тут!.. Осматривая рейхстаг, каждый оставлял о себе память. — Давайте и мы что-нибудь напишем, — предложил я. — Пришли-то сюда от самой Ладоги! С большим трудом пробрались мы к колоннам рейхстага. Снизу они были уже исписаны. Я предложил Грише Охрименко взобраться мне на плечи. Майор Андреев нашел кусочек гипса, подал Охрименко. — А что писать-то? Мы подумали. И вскоре на рейхстаге появились слова о нас, ленинградцах.***ВЕТЕРАНЫ, ОТКЛИКНИТЕСЬ!Эту просьбу единодушно выразили члены совета ветеранов ледовой дороги. За шесть лет своего существования совет сделал многое: разыскал более 400 фронтовиков, создал для музея истории обороны Ленинграда богатейший альбом «Дорога жизни», готовит подробную историческую справку о героях легендарной трассы. Энтузиасты обращаются ко всем автотранспортникам — ветеранам Ладоги: сообщите свои адреса, расскажите о ратном труде на фронте ио послевоенной жизни.Ветеран ладожской трассы Филипп Дмитриевич Раймуев, бывший секретарь партийной организации 390-го отдельного автомобильного батальона, ныне сотрудник ленинградского научно-исследовательского института, не смог тогда на встрече друзей поделиться своими воспоминаниями. Он прислал в редакцию «За рулем» письмо, в котором есть такие строки: «Мне хорошо знакомы Андреев, Охрименко и Михайлин. Вместе с ними я совершал трудные рейсы по «дороге жизни». В то суровое время мы служили в одном батальоне. Вместе мы курсировали на машинах по фронтовым дорогам и вместе.дошли до Берлина. После войны майор Андреев демобилизовался, работал на одной из ленинградских текстильных фабрик. Он умер в 1963 году. Григорий Охрименко трудится на Урале. Петр Михайлин — в Ленинграде. Он начальник цеха в производственном объединении «Красная заря». Мы частенько видимся. Как ив молодости, он любит песни, особенно ту, нашу, ладожскую: Эх, Ладога, родная Ладога, Метели, штормы, грогмая волна!.. Недаром Ладога родная «Дорогой жизни» названа».