2 сентября — 30 лет со дня подписания акта о безоговорочной капитуляции Японии* * *Вечером 23 августа по радио был передан приказ Верховного Главнокомандующего, в котором сообщалось, что войска Забайкальского фронта под командованием Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского во взаимодействии с монгольской армией маршала Чойбалсана форсировали МаньчжуроЧжалайнорский и Халун-Аршанский укрепленные районы, преодолели горный хребет Большой Хинган, безводные степи Монголии и продвинулись вперед на 950 километров, овладев городами Чанчунь, Мукден, Цицикар, Жэхэ, Дайрен, Портартур... Из официальных сообщенийЧерез Большой ХингсшК началу боевых действий в августе 1945 года войска Квантунской миллионной армии были развернуты в составе трех фронтовых объединений, имевших семь армий. В них входили 31 дивизия, 12 бригад, 1155 танков, 5360 орудий, 1800 самолетов. Кроме того, японское командование рассчитывало на армию Маньчжоу-Го, Внутренней Монголии и суйюаньскую армейскую группу в составе 15 дивизий, 14 бригад и нескольких отдельных полков...Горы... Куда ни глянь — горы, горы... Они беспорядочно громоздятся друг над другом окаменевшими всплесками, похожими то на причудливые облака, осевшие на землю, то на оцепеневших великанов, дремлющих в сизой дымке. Рассредоточив технику в долине Ютото, танкисты, водители бронетранспортеров, мотоциклисты-разведчики, автоматчики, саперы, в одежде, еще серой от песчаной степной пыли, собираются группками, поднимают головы. Одни с восхищением вглядываются в лесистые кручи, освещенные ранним солнцем, другие с замиранием сердца: «да разве ж тут поднимешься на танках». — Ну что, орлы, страшновато взлетать на Хинган? — спрашиваю у танкистов. — Думали, товарищ майор, самое страшное — это пустыня Гоби да японские «уры», а тут орешек покрепче, — отвечает знакомый механик-водитель.Да, пустыни Монголии и японские «уры» — укрепленные районы — уже позади. Наша 30-я гвардейская механизированная бригада, как и другие части и соединения 6-й гвардейской танковой армии, совершили почти 300-километровый марш от станции Баин-Тумэн к горным отрогам Большого Хингана по безводным пескам, с ограниченным запасом воды, топлива для машин. А жара достигала 45 градусов! То и дело перегревались моторы. Песок набивался всюду. Он и сейчас еще скрипит на зубах. А каково машинам! 3—4 часа работы двигателя — и промывай фильтры. Прямо на глазах изнашивалась ходовая часть танков и артиллерийских установок — пальцы и траки меняли по тричетыре раза. На забайкальском направлении подступы к Большому Хингану прикрывались Хайларским укрепленным районом, насчитывавшим до 75 долговременных оборонительных сооружений на 1 километр фронта. Все уже позади. И вот теперь предстоит боевую и колесную технику перебросить через горные кручи. А ее — этой техники — тьма-тьмущая. Только танков и САУ в армии свыше 10001 А там бронемашины, полевые орудия, 6480 автомобилей, около 1000 мотоциклов! Как исполняющий обязанности командира бригады, я только что вернулся из штаба 9-го гвардейского механизированного корпуса, получив задачу наступать в направлении горы Модон-Обо, преодолеть перевалы Цаган-Дабол, Корохон ик исходу третьих суток операции во взаимодействии с другими частями овладеть городом Лубэй. Всего за трое суток 250 километров, и каких! Столь стремительные темпы не всегда нам удавались даже на последних этапах войны с фашистской Германией. Но приказ есть приказ.На путяхдорогах фронтовыхИз воспоминаний военного автомобилистаПочти все четыре года войны я провел на фронте, в автомобильных подразделениях. В памяти сохранилось немало эпизодов, связанных с фронтовыми буднями — перевозкой людей, боеприпасов, продовольствия — всего, что было нужно для войск, для боев, для победы. Некоторые из них предлагаю вниманию читателей. С ПОЛНЫМ СВЕТОМ ФАР В ноябре 1943 года я был назначен помощником начальника штаба 67-го автомобильного полка по перевозкам, во вновь формируемую 24-ю фронтовую автомобильную бригаду. Наш полк стоял тогда в селе Терпение, севернее Мелитополя. Здесь же находился 68-й автополк. Пожалуй, это единственное село, 4где можно было укрыть около двух тысяч автомобилей — уцелевшие черешневые сады создавали естественный зеленый шатер. 3-й и 69-й автополки размещались на окраине города — недалеко от станции погрузки. Железная дорога, идущая с севера на юг через Мелитополь, Ново-Алексеевку и дальше в Крым, была единственной, по которой доставляли грузы для войск. Автомобилисты делали рейсы в район Сиваша и Перекопа на расстояние 60—90 километров ив направлении Днепра — на 150—160. На юге Украины, да еще в непогоду и распутицу, было это делом непростым. То, что называли дорогой, представляло собой глубокую колею, из которой порой и не выберешься. А вокруг голая степь. Авиация противника бомбит, обстреливает. Горят наши машины, несем потери. Надо было что-то предпринимать, чтобы сохранить людей, автомобили, грузы. И вот нашли решение. Его подсказали сами фронтовые водители, их опыт, смекалка. Началось с того, что командир одной из авторот стал отправлять свои машины с грузом только по ночам, причем не в колонне, а по одиночке с определенным интервалом ис зажженными фарами. В первую ночь — ни одной потери, во вторую — тоже. И пошло. Потом так стали ездить другие роты. Это называли у нас движением по кольцу. Ночью фашистская авиация действоваласлабо. Если появится вражеский самолет, шофер притушит фары, подождет, потом опять включит и двигается дальше. Бомбы обычно цели не достигали. Вскоре наше командование разрешило перевозить грузы таким образом всем подразделениям. К весне 1944 года, когда началась активная подготовка к освобождению Крыма, дороги подсохли, скорость движения увеличилась в два-три раза. Ночные ездки одиночных автомобилей с полным светом фар нас здорово выручили. СОЛДАТСКАЯ СМЕКАЛКА Произошло это годом раньше событий, о которых я только что рассказал. Наша авторемонтная мастерская 44-й армии Южного фронта по горло была занята восстановлением автотракторной техники, которой очень не доставало в войсках. Солдаты, офицеры буквально валились с ног от усталости — работали сутками, не смыкая глаз. Нас и бомбили, и обстреливали, но дело свое ремонтники выполняли успешно. Однажды, кажется, это было в апреле 1943 года, притаскивают к нам на буксире «виллис» командующего артиллерией армии генерал-майора С. А. Бобкова с приказанием «срочно». Вскрыли двигатель. Мать честная! Надо заменить коренные и шатунные вкладыши и соответственно расточить под ремонтный размер шейки коленчатого вала. Кипит работа в штабах частей и подразделений, приводится в порядок техника, оружие. Определены задачи разведывательному отряду, состоящему в основном из мотоциклистов, авангардным подразделениям, походным заставам, боковым отрядам... 10 августа по долинам рек Хорэн-Гол и Талыр устремились передовые подразделения, за ними колонны главных сил. Танк за танком карабкаются вверх по скалистому грунту, за ними — бронетранспортеры. Сижу в своем «додже», пропускаю колонну, потом двигаюсь дальше. Скорость на отдельных трудных участках 5—7 километров в час. Ревут двигатели, скользят по камням гусеницы. Вижу, как БТ—70 сползает вниз. Остановка, скрежет металла. Механикводитель круто разворачивается. Танк задним ходом медленно преодолевает препятствие. В другом месте «тридцатьчетверка» тащит более легкую машину... В 24 часа по рации получаю донесение: мотоциклисты-разведчики достигли перевала Цаган-Дабол. Это на высоте 1800 метров. Армейские и корпусные саперы, двигаясь впереди, делают просеки, наводят мосты через расщелины, срезают косогоры, оборудуют броды через горные речушки. К утру хлынул ливень и не прекращался целый день. Колесные машины все чаще и чаще останавливаются. Солдаты буквально на плечах вытаскивают буксующие грузовики. И сейчас, спустя 30 лет, не перестаешь восхищаться мужеством, силой воли советского воина. Наш корпус прошел славный боевой путь. На завершающих этапах войны он участвовал в Яссо-Кишиневской операции, освобождал от гитлеровских захватчиков советскую Молдавию, гнал врага с румынской земли; долгожданный ПраздникПобеды мы встретили в Праге... Теперь вот, чтобы разгромить ударные силы японской военщины, торопились пересечь горные хребты. Сколько же сил, военного опыта, знаний нужно было вложить, чтобы выполнить задачу — как можно скорее выйти на Маньчжурскую равнину! Мы не вступаем в мелкие стычки с противником, не тратим время на преследование разбитых подразделений врага, нам надо захватить перевалы и спуститься вниз. В лесах, ущельях бродят недобитые японские отряды, горы кишат смертниками, которые, пропустив танки, выходят на узкие тропы и подстерегают более легкую добычу — перехватывают наших связных, сбрасывают с обрывов автомобили, повозки с фронтовыми грузами. С особым пристрастием они охотятся за транспортным горючим. А для нас оно — хлеб насущный. Охраняем бензовозы особенно усиленно. Кто-то из «старичков» вздыхает: «Ну и война!» Я говорю: «Война, как война, легких побед не бывает. Сколько наших ребят оставили свои жизни на подступах к Бухаресту, Вене, Праге. Тут хоть убивают меньше!» В ответ слышу: «<Так-то оно так, но один черт знает, доберемся ли вон до того хребта»... Добрались-таки. Пересекли перевалы Цаган-Дабол и Корохон. Слева только что спустились в долину боевые машины 7-го механизированного корпуса генерала Ф . Г. Каткова. На самом высоком месте перед спуском замер танк. Ныне он стал памятником. Автогеном вырезана надпись: «Здесь прошли советские танки в августе 1945 года». Спускаться с крутизны было куда труднее, чем подниматься на нее. Навершине перевала в густой тьме бесновался осатаневший ветер. Упругие его волны с воем и свистом проносились над нами, сыпали дождевой дробью. — Побьем танки, всю технику! — сокрушался командир передового батальона — Надо срезать взрывом эту горбину, — предложил вынырнувший откудато из темноты бригадный инженер... Всю ночь под сильным ливнем спускали с перевала боевые и колесные машины. Гроза к утру поутихла, но катились вниз желтые потоки. За ними по грязному месиву скользили машины, люди... Мы выполнили приказ командования, приказ Родины. Спустившись на Центрально-Маньчжурскую равнину в район Лубэя, танковые и механизированные колонны 6-й гвардейской танковой армии устремились вперед. Вместе с войсками 1-го и 2-го Дальневосточных фронтов рассекли в нескольких местах войска Квантунской армии и принудили ее к капитуляции. Особенно активно действовали наши многочиспенные воздушные десанты с танкистами, артиллеристами, автоматчиками, саперами. Один такой десант в 200 человек довелось возглавить мне — десант на Чанчунь — столицу Маньчжурии. Город был быстро очищен от японских войск, а я стал его первым советским комендантом. Падали и другие оккупированные японцами города. Империалистическая Япония, которая на протяжении многих десятилетий угрожала советским границам на Дальнем Востоке, капитулировала. П. ABPAMEHKO, Герой Советского Союза, полковник в отставке, депутат Сокольнического райсовета г. Москвы••^ишиииииапнииивниигаиииии^ииииииииивииниищ В то время у нас было еще очень мало автомобилей американского производства, технология ремонта их не освоена, запасных частей нет. И нужно срочно получить анализ сплава вкладышей, чтобы в условиях мастерской произвести заливку. Вот тут и возникло иное техническое решение. Кто-то из высококвалифицированных работников, чьи золотые руки делали чудеса, предложил смастерить вкладыши из гильз снарядов без заливки. Обработали их под соответствующий размер, сняли эллипс с шеек коленчатого вала, и двигатель был установлен на автомобиль. Проработал он около трех месяцев. Так благодаря технической смекалке личного состава мастерской приказ был выполнен, автомобиль введен в строй. ПО ЗВУКУ ДВИГАТЕЛЯ Перед самым началом войны я заведовал курсами, готовившими водителей автомобилей, и одновременно по заданию райкома партии преподавал тракторное дело в девятых-десятых классах двух средних школ Ставрополя. В начале августа 1942 года Ставрополь подвергался жестокой вражеской бомбардировке. В пригород противник выбросил десант, обстановка осложнилась. Началась эвакуация предприятий, учреждений. Мне, как и многим другим жи ­ телям, пришлось покинуть город. В 56 километрах от Ставрополя я увидел стоявший на обочине дороги грузовик, принадлежащий какому-то военно-медицинскому подразделению. Водитель возился у машины. Вооруженная группа бойцов кучкой сидела около кустарника. Я предъявил свои документы и вызвался помочь отремонтировать автомобиль. Через час с небольшим мотор заработал. Мы двинулись в сторону Невинномысска. В город не попали, так как его тоже сильно бомбили. Старший машины решил вернуться к перекрестку дорог, ведущих на Ставрополь и Курсавку. Как на грех, южнее Татарского леса машина вновь забарахлила. Съехав с дороги, остановились. Мимо нас шли машины с грузами, с людьми. Но вот стало темнеть. Дорога опустела. Мы приняли меры предосторожности, установили дежурство. Некоторое время стояла тишина и темень, хоть глаз выколи. Вдруг со стороны Ставрополя послышался шум мотора. Старший вскочил, подал солдатам команду залечь в кювете и приготовиться к открытию огня. А мне сказал: — Наверняка немецкая разведка, угостим ее внезапно. Я прислушался. Ухо уловило знакомый рокот двигателя. Он все приближался, и мне все яснее становилось, что это наша машина. Я сказал командиру: — Повремените открывать огонь. Идет ЗИС—101, голову даю на отсечение — он, — А если в нем фашисты? — шепчет командир. — Что-нибудь придумаем, хуже, если по своим ударим. Лежим, секунды считаем. Вот тусклые огоньки подфарников совсем близко. Офицер выскакивает на дорогу, кричит: — Стой, стрелять буду! ЗИС—101 останавливается (к моей радости это был он). Открывается дверца, слышится голос: «Не стреляйте... Свои». Из машины выходит офицер. Произошло короткое знакомство, обмен репликами. А через две-три минуты рядом с машиной появился товарищ в штатском и включился в возникший на дороге разговор. В нем я узнал первого секретаря Ставропольского краевого комитета партии Михаила Андреевича Суслова, который следовал на Курсавку и Минеральные Воды. Как потом стало известно, он последним из руководителей края покинул город, а вскоре 1 стал во главе штаба партизанского движения на Ставропольщине. Когда машина удалилась, мой случайный командир взволнованно произнес: — Молодец! Видно, здорово знаешь толк в двигателях... Он дружески похлопал меня по плечу и велел солдатам выбираться из кювета. А. КОЗЕЛЬ, подполковник запаса