ДВА ЧУДА ВЕКАРисунок С. АнтоноваДело было в начале нынешнего века. Правда, Чехов уже умер, но еще жив был Лев Толстой.. Мне шел десятый год. В городе, где обитала наша семья, было тысяч сорок населения. По тем временам это не считалось мало. И в нашем городе появился первый автомобиль. Его завел здешний нотариус. Некоторым из знакомых мальчиков уже посчастливилось видеть это чудо, но никто из них не умел мне растолковать, что такое автомобиль. Один из них видел автомобиль только стоящим и, протолкавшись несколько часов рядом, так и не дождался, чтоб нотариус вышел из подъезда, сел и поехал. Другой мальчик славился своей бестолковостью. Законченным дураком он не считался, но не способен был объяснить не только, что такое автомобиль, но и что такое корова, магазин или солнце. Третьему видевшему казалось, что он объясняет очень ясно, но я никак не мог представить себе, что это такое автомобиль, который «само бежит», «впереди лошади нет», «похоже на карету». Пока мальчик не сказал, что автомобиль похож на карету, я мысленно представлял себе паровоз, но затем опять переставал понимать. «А колеса как у велосипеда, только толстые»... «Воняет и пахнет*... «Едет скорей поезда»... Но поезда же по улицам не ходят. И им нужны рельсы. Если бв нашем городе был трамвай, быть может, я что-либо понял, узнав, что автомобиль — это трамвай без рельсов и без провода. Но у нас автомобиль ни с чем нельзя было сравнивать, кроме как с поездом или лошадью, и я огорчался, расстраивался, а своими добавочными вопросами невпопад вроде того, может ли38автомобиль прыгать, только усугублял унизительность своего положения. Уже почти все видели, а я не видел. . Мне досадно не везло. То автомобиль проезжал по нашей улице в момент, когда я играл за домом на лужайке, то его видели на главной улице через пять минут после того, как я свернул с нее в переулок. И совсем позорным стало мое положение с дня, когда тот, последний знакомый мальчишка, который тоже не видел автомобиль, повидал его даже два раза за один день. Не подозревая о теории вероятностей, я все же соображал, что еще день-два, и я не смогу не встретить автомобиль в нашем небольшом городе с его полусотней улиц. Надо теперь больше шляться туда-сюда, чтобы увеличить шанс встречи. Еще день, два, ну четыре, ну пять, и я выйду из состояния остракизма, сравняюсь со своими товарищами, которые видели автомобиль. Но надо терпеть. Надо вынести эти, дай бог последние, дни унижения. И вдруг я узнал страшную новость. Мое унижение останется навечно. Если не навечно, то до осени — когда-то еще она будет. Нотариус укатил на автомобиле на свою дачу. Итак, в нашем городе в течение всего лета не будет ни одного автомобиля. Я так и остался самым отсталым мальчиком всего нашего квартала. Ведь даже восьмилетний Гуля теперь задирал передо мной нос, потому что успел повидать автомобиль. Сразу вслед за сразившим меня известием я вышел за город в том направлении, в котором укатил нотариус, в надежде, что он где-нибудь остановится по пути, и я увижу «это». «Этого» все не было, и я все шел. Я давно миновал громадное покосившееся старое дерево, дальше которого мне запрещалось гулять одному. Я даже миновал деревушку,дальше которой никогда не ходил и вместе с отцом. Мне было стыдно вернуться в город, где, безусловно, не было сейчас автомобиля, но где почти все уже успели его повидать. Смятенный, смущенный, усталый, я лег неподалеку от дороги на траву, не имея ясного плана действий. Вероятно, я заснул и был разбужен страшным и усиливающимся стрекотанием. Буквально рядом со мною спустился на поле аэроплан. Я потом узнал, что это аэроплан. Но хотя я слышал это слово и разговоры старших о полетах, такие разговоры меня не касались. Аэропланы к нашему городу отношения не имели, их никто никогда не видел, а если на все 40 000 жителей нашелся один, который видел, он, вероятно, считался бы сверхчеловеком. Мои мечты доселе не шли дальше того, чтобы только сравняться с рядовыми людьми, которым довелось повидать автомобиль. И вот в воздаяние за мои муки и унижение я вдруг нечаянно оказался тем единственным жителем города, который своими глазами рядом с собою увидел аэроплан. Теперь я знаю, что это был аэроплан, и подозреваю, что на нем летел Уточкин. Рыжий заикающийся человек вышел из крылатой машины » спросил меня: — Мальчик, хочешь летать? И прежде чем я осмыслил его вопрос, я услышал приближающееся со стороны, противоположной городу, стрекотание, менее громкое, чем прилетевшей машины, но более ровное, и увидел вылезавшего из какойто гораздо меньшей, чем прилетевшая, другой машины нотариуса. По-видимому, он заметил приземляющийся аэроплан и вернулся поглядеть на него. Он стоял рядом со своим автомобилем — я понял, что это и есть автомобиль. И я понял в тот незабвенный миг, что мне единственному довелось впервые увидеть оба чуда века одновременно!