П редставьте себе такую картину. "Соревнование окончено. Гремят фанфары и речи. Победители получают призы. Кубки и грамоты. А равно — и ценные подарки. Не будем задерживаться на кубках. Пропустим призы. Нас интересует только... — Грамота за упорство и настойчивость, проявленные в спортивной борьбе, — объявляют судьи. За упорство и настойчивость выдана не тольно грамота. Владимир Никол невич Агеев получает вместе с ней памятную ценную папку. Юрия Михайловича Котелевского, напарника Агеева, не должна терзать черная зависть: его мужество и воля отмечены аналогичными наградами. Не успевают стихнуть аплодисменты у судейского стола, к ак Агеев и Котелевский оказываются в плотном кольце любопытных. — К акие смельчаки! — несется из толпы. — Да, герои! — Расскажите нам, к ак это случилось... — Это случилось так, — начинает Агеев. — Нет, так, — властно поправляет его Котелевскнй. — Совершенно верно, — торопится согласиться Агеев. Котелевскнй доволен, что инициатива рассказа перешла к нему. — Мужество наше проявилось следующим образом, — разжигая любопытство слушателей, он не торопясь закуривает. — Несемся мы в нашем «Москвиче» на третьей космической скорости... Прошу прощения, скорость была не космическая. Просто — третья. Вечер. Лес. Деревья стоят как вкопанные. Вдруг наперерез — человек. — Женщина, — уточняет Агеев. — Совершенно верно, но ты не перебивай... Представляете себе наше положение? Еще мгновение — и она была бы под колесами. «О, женщины!» — к ак изрек кто-то в древности. — Шекспир, — подсказывает один из слушателей. — Может быть. Во всяком случае будь Шекспир на нашем месте, он еще не то изрек бы... И тут мы решаемся на героический, даже я сказал бы — эпический поступок. Мы решаем пожертвовать собой ради этой женщиныи ее светлого будущего. Сворачиваем. «Москвич» опрокидывается, и я лечу вверх тормашками. — Я тоже, — напоминает Агеев. — Да, да, ты, кажется, т оже , — соглашается Котелевскнй. — А дальше вам все известно. На разбитой машине мы продолжаем соревнование... — Юра, — вдруг вмешивается Агеев,— отдай мою памятную папку. Ты взял обе, и свою и мою. — Твою папку? — Котелевскнй хохочет. — Да разве ты ее заслужил? — Что такое? — слушатели недоумевают. Агеев и Котелевскнй торопливо отходят в сторонку. Слышен умоляющий шепот Агеева и хохот Котелевского. После соревнований всю дорогу, до самой Москвы, Агеев и Котелевскнй проводят вжарких схватках из-за папки. Котелевскнй торжествует: отбив натиск противника, он оставляет кожгалантерейный трофей у себя. Однако Агеев и не думает признать себя побежденным. В Московском автомотоклубе в присутствии многих спортсменов он вновь совершает наскок на Котелевского. Он требует папку. Оба уже не стесняются свидетелей. Они произносят все менее двусмысленные фразы, намекая на какую-то тайну, покрытую мраком неизвестности, грозя друг другу «разоблачить» и «вывести на чистую воду». И, наконец, двусмысленное становится однозначным. Картина, т ак красочно описанная Агеевым и Котелевским в Вильнюсе, предстает перед всеми в несколько иной палитре. Голубые и розовые краски исчезают. Их место занимают более мрачные тона. ...Когда Агеев и Котелевскнй узнали, что будут вместе выступать в авторалли по Советской Прибалтике, ничто как будто не предвещало бурных событий. Запасные части на дорогу были приготовлены. Все формальности улажены. Даже улицу Горького спортсмены проехали без инцидентов. Но вскоре выяснилось, что оба они забыли прихватить в дорогу еще кое-что. А именно — уважение друг кФельетондругу. По мере того, к ак спидометр накручивал километры, атмосфера в машине начала накаляться. Высокие договаривающиеся стороны никак не могли найти общий язык ни по одному вопросу. Они бурно ссорились из-за каждого пустяка. Правда, Агеев вскоре смекнул, что на этот раз лучше воздержаться от искрометаний. Его коса явно нашла на камень. По части неуважения к кому бы то ни было Котелевскнй был настолько вне всякой конкуренции, что даже многоопытный в этом деле Агеев почел за лучшее отступить от своих обычных позиций. Другие члены московской команды с удивлением наблюдали, к ак во время дорожного ремонта машины Котелевскнй с неподражаемым шиком похлопывал Агеева по плечу: — Работаешь, старик? Ну-ну, работай... В ночь перед началом соревнований спортсменам отвели номер в вильнюсской гостинице. Гостиница была переполнена, и в номере рядом с кроватью поставили раскладушку. Агеев только подумал, что он, к ак вдвое старший, имеет права на большие удобства, но... — Хе-хе, — опередил его Котелевскнй, развалясь на кровати, — ничего, отдохнуть можно. А ты, Агеев, занимай раскладушку, ты... короче меня. Агеев страдал, но терпел. — Командор автомашины, — рекомендовал себя Котелевскнй случайным знакомым. Агеев терпел и «командора». Разумеется, он мог бы легко разоблачить самозванца, но это явно не входило в его планы. Он смолчал бы, даже если бы Котелевскнй выдал себя за бывшего китайского императора, лишь бы... Лишь бы закончить соревнования и получить зачетные очки. В этом-то все и дело. Ему позарез требовались очки — те самые, которых не хватало для получения очередного спортивного разряда. Очки, очки, очки... Очки — любой ценой. Агеев страстно желал «получить мастера». И потому решил стерпеть все. Решил, но... не сумел. Не хватило, т ак сказать, «спортивной выдержки». У же на старте выяснилось, что у Котелевского есть «традиция» — он любит начинать соревнование первым. Это, видите ли, такая примете!. У Агеева, т акже были приметы, но по известным уже нам причинам в этом споре победила аргументация Котелевского. Впрочем, очевидцы утверждают, что он к тому же оттолкнул напарника и захватил «бразды» управления в свои руки. Но по правилам ралли спортсмены должны на трассе меняться местами. Теперь за рулем — Агеев. К ак плохо он ведет машину! Какой никчемный напарник! — думает Котелевскнй. И вот он снова в своем репертуаре: — Давай! — покрикивает «командор». — Ж ми , черт бы тебя побрал! М ашину подбрасывало на ухабах. — Ж ми ! — орал Котелевскнй так, словно приз ждал его за первым лесным поворотом. И, поскольку его напарник, повидимому, недостаточно внимал этим командам, аспирант Московского автодорожного института Котелевскнй перешел на терминологию, получившую распространение отнюдь не в научных лабораториях. Более того, р уки его потянулись к баранке... Решился ли тут Агеев проявить, наконец, свой характер, или просто «понервничал» — это уже относится к области невропсихопатологии. А грубая правда факта состоит в том, что уже через се-кунду нскареженная машина лежала на дороге вверх колесами. Оба спортсмена, еще не успев отдать себе отчета в происшедшем, удивленно разглядывали мир через смотровое стекло. Земля, приобретя невесомость, ушла вверх. Облака колыхались где-то внизу. Мир стоял на голове вместе со спортсменами. Наконец они выбрались из машины. Стали на ноги. Земля и небо снова заняли свои штатные, природой им отведенные места. Но одна мысль в головах и Агеева и Котелевского продолжала упорно стоять вверх ногами. Мысль о причинах катастрофы. И о ее последствиях... А почему бы в самом деле не изобразить все в обратном, перевернутом виде? — Юра, — робко начал Агеев, поглядывая в сторону Котелевского. — Вова, — е ще более робко молвил тот. Агеев раскрыл ему объятия. Они облобызались. — Негодяй ты, конечно, — проникновенно убеждал Агеев, — да ведь мне же очки нужны! Из-за очков только я тебя и терпел. — А я — тебя. — Так зачем же мы будем?.. — Да! Зачем? Снова звук дружественного поцелуя нарушил лесную тишину. — Если мы скажемо том, к ак все было, люди нас не поймут, — ворковал Агеев. — Не поймут, стервецы, — вторил Котелевскнй. л — Еще очков лишимся. Л учше скажем, что мы решили пожертвовать собой, чтобы спасти человека. — Еще лучше — ж енщину ! — подхватил джентльмен Котелевскнй. — Это более благородно! — Значит, условились: ты — герой ия — герой. — Постараюсь не забыть... Оба на сей раз пришли к полному единодушию, тем более удивительному, что до сих пор не могли договориться ни по одному, самому пустяковому вопросу. Сейчас грамоты за упорство и настойчивость изъяты у «героев» и подшиты к «Делу Агеева и Котелевского». Тренерский совет Московского автомотоклуба решил не допускать их к соревнованиям в течение года. История кончилась? Пожалуй, нет. Агеев слезно вымаливает себе прощение. Он считает, что не обязательно ждать целый год. А Котелевскнй? Тот презрел решение тренерского совета и занялся... мотоспортом. У же после описанной выше некрасивой истории (и решения тренерского совета) он выступал на соревнованиях в Уфе. Откуда у обоих такая прыть?! А очень просто — они почувствовали довольно-таки либеральное отношение к себе в Московском автомотоклубе. Ведь по «заслугам» надо было бы и Агеева и Котелевского, по крайней мере, дисквалифицировать на тот же срок. Но в этом случае решение тренерского совета АМК пришлось бы утверждать в высоких инстанциях. А в автомотоклубе, по-видимому, кое-кто не хочет выносить сор из избы... Напрасно. Сор следует выметать — это элементарное правило гигиены. Чистый воздух в клубе — непременное условие того, чтобы спортсмены, выезжая на соревнования, брали с собой не только комплект запасных частей, но и, прежде всего, чувство товарищества, уважения друг к другу ик нормам советской спортивной этики. П. ЕВГЕНЬЕВ.30