Самый первый Москвич: полная история
О том, что первый Москвич – копия немецкого Опеля, в прессе и в книгах долгие годы не писали, а если и писали, то вскользь. Но для многих автолюбителей это не было секретом. Ведь после войны немало почти неотличимых от Москвича‑400 трофейных Опелей ездило по дорогам страны.
Тем не менее, Москвич для СССР – автомобиль эпохальный во многих смыслах. Он заложил новую в стране инженерную школу. Он дал старт новому этапу советского автоспорта. Наконец, он стал. по сути, первым автомобилем, который в СССР продавали всем желающим.
Штраф за езду без ОСАГО вырастет (но не для всех)
Лучший способ сберечь нервы и деньги — подписаться на любимый журнал
Штрафы привяжут к МРОТ (или другому расчетному показателю)Кадетский корпус
Решение о производстве в Москве именно копии автомобиля Opel Kadett К38 приняли 19 июня 1945 года на территории Кремля, когда нарком Степан Акопов представлял руководству страны во главе со Сталиным перспективные автомобили. Именно Сталин указал на Opel, и вопрос был решен.
Но Kadett выбрали образцом еще в 1940 году и тоже на кремлевском показе. Директор завода КИМ, которому предстояло начать выпуск малолитражки КИМ‑10, Алексей Кузнецов позднее вспоминал, как после двух вполне успешных правительственных показов опытного образца, на которых Сталина не было, третий обернулся большими неприятностями. Начальник охраны вождя Николай Власик поставил рядом с КИМ‑10 свой Opel Kadett (партию машин завезли в СССР для особо знатных граждан) и расхвалил его в сравнении с никудышным КИМом. Который, к слову, представлял собой немного переработанный британский Ford Prefect. После этого и появилось постановление, требующее переделать уже готовый двухдверный КИМ‑10-50 в четырехдверный автомобиль, похожий именно на Opel Kadett.
Внешне КИМ‑10-52 1941 года действительно напоминал Opel, хотя ни одна наружная деталь не была его копией. Цельный капот, например, открывался назад – а у Опеля поднимались боковины. У КИМа была нормальная крышка багажника, которого у Кадета не было: багажником Кадета пользовались, откинув спинку заднего сиденья. Советский кузов был с интегрированной рамой, а не несущей. Не говоря о том, что начинка оставалась прежней, скопированной с Форда.
Выпуск КИМа перед войной наладить не успели. А тот показ 1941 года обернулся потерей Иваном Лихачевым поста наркома и арестом директора завода Кузнецова, реабилитированного лишь после смерти Сталина.
КИМ‑10-52, готовый к производству, пригнали в 1945 году в Кремль главный конструктор Олег Дыбов и начальник экспериментального цеха Александр Андронов. Но решение по Кадету фактически уже приняли. На робкие возражения Андронова о том, что конструкция Опеля требует улучшений, вождь ответил: «Поставите на производство, начнете выпуск, потом займетесь улучшениями».
У обеих машин были сильные и слабые стороны. Кузов КИМ‑10-52 по конструкции современней, мотор развивал 30 л.с. против 23 л.с. у Опеля. Но Kadett, в отличие от КИМа, имел гидравлические, а не механические тормоза и независимую переднюю подвеску. Впрочем, сравнивать машины, когда вышло постановление правительства о подготовке производства копии Опеля на Московском заводе малолитражных автомобилей (МЗМА), смысла уже не было.
Саксонский след
Казалось бы, чего проще? Завод Opel в Рюссельсхайме был в американской зоне оккупации, но в соответствии с решениями Ялтинской конференции СССР как страна, наиболее пострадавшая от войны, имела право на репарации не только из своей зоны, но и из союзнических. И с завода Opel вывезли часть оборудования – но не в Москву, а в Днепропетровск, на будущий ДАЗ.
Универсальным оборудованием московский завод, ремонтировавший во время войны ленд-лизовскую технику, был оснащен прилично. А вот необходимых чертежей и штампов Кадета на немецком заводе, пострадавшем от американских бомбардировок, не оказалось. Тогда-то к работе, параллельно с московским только сформированным КБ, привлекли немецких специалистов.
В архивах советской военной администрации в Германии (СВАГ) сохранились сведения о нескольких десятках советских ведомств, занимающихся вывозом из Германии не только оборудования, но и технологий, и курирующих работу нескольких немецких конструкторских бюро, сотрудники которых получали, кстати, хорошую зарплату и пайки. Для создания новой документации на Москвич в Германии у частных владельцев (немцев и некоего лейтенанта Корнеева) купили четыре подержанных автомобиля: предстояло разобрать их и сделать все чертежи заново.
Работы по двигателю параллельно вели в Москве (группа Сергея Чистозвонова, до войны ответственного за копирование мотора Ford) и в Берлине под руководством профессора Владимира Сороко-Новицкого. Привлекли и бывшее ЦКБ концерна Auto Union в Хемнице. Там же – в Саксонии, в городке Шварценберг, под руководством Олега Дыбова сделали основные работы по кузову. В феврале 1946 года мастер-модели базового седана, комплект рабочих чертежей и шаблоны для штампового оборудования из Саксонии отправили в Москву.
В общем, совместными усилиями, пусть и не в ноябре 1946 года, как планировали, производство на МЗМА подготовили. Первые пять Москвичей‑400-420 (по тогдашней системе индексации МЗМА, первое число – модель двигателя, второе – кузова) сделали к 5 декабря – Дню Конституции. Серийное производство начали в апреле 1947‑го.
СВЕТ ОТ МАРКА ТИЛЕВИЧА
Москвич‑400 сыграл интересную роль в истории «За рулем». Марк Тилевич, проработавший в редакции более полувека и многие годы, по сути, формировавший журнал, придя в редакцию в 1959 году, почти сразу купил Москвич. Сильно поезженная машина принадлежала на паях сразу четырем сотрудникам редакции, которые ездить любили куда больше, нежели ухаживать за машиной, и с радостью «запарили» ее новичку.
Отмечая свое 90‑летие, Марк Тилевич прокатился на Москвиче‑400 – таком же, как его первый автомобиль.
Схема установки указателей поворотов из журнала «За рулем».Позанимав денег и подружившись с умельцами-ремонтниками, Тилевич привел-таки автомобиль в порядок. Он-то и инициировал статью с советами по установке на Москвичи передних и задних указателей поворотов, ставших с 1962 года обязательными. Этот номер журнала стал особенно дефицитным. Редакция еще год получала письмами с просьбами выслать схему подключения указателей поворотов.
Универмаг «Москва»
Opel Kadett 1938 года и в середине 1940‑х был еще приличным, но не выдающимся автомобилем. Кузов – цельнометаллический, несущий. Задняя подвеска – рессорная. Передняя, запатентованная фирмой Dubonnet, объединяла в один узел пружину и амортизатор. За характерную форму этого узла советские острословы прозвали подвеску «на поросях».
Двигатель объемом 1,1 л развивал 23 л.с. при 3400–3600 об/мин. Мотор со степенью сжатия 5,8 потреблял 66‑й бензин. Трехступенчатая коробка передач – без синхронизаторов. Подфарников и указателей поворотов не было, сзади – лишь один левый фонарь. Запасное колесо – снаружи, а доступ в багажник – за спинкой заднего сиденья. Максимальная скорость – 90 км/ч.
Но для не избалованных не только автомобильным разнообразием, но и просто собственными машинами советских граждан Москвич стал огромным событием. Газеты указывали в числе первых покупателей знаменитого полярника Эрнста Кренкеля, писателя Самуила Маршака, актера Ивана Берсенева и даже академика Алексея Абрикосова. Но за 9000 рублей Москвич был доступен и менее именитым гражданам: опытным инженерам, ученым, даже высококвалифицированным рабочим.
Москвич стал первым в стране автомобилем, который мог купить любой гражданин.
Начало производства в 1947 году совпало еще и с 800‑летием Москвы, в честь чего выпустили партию машин со специальной табличкой на кузове и иным оформлением приборов. А уже через год первые 50 автомобилей отправили на экспорт в Финляндию.
ЛЕГКАЯ АТЛЕТИКА
Спорткупе Москвич‑400-423 сделали в двух экземплярах.
Гоночный МЗМА‑1 построили с использованием узлов и агрегатов Москвича‑401.
Первый Москвич выставляли на гонки, едва начав его производство. Ставили форсированные серийные моторы и экспериментальный двигатель Москвич-404 мощностью 52 л.с. Из двух опытных седанов позднее соорудили элегантные купе Москвича‑400-423 с двигателями 28 л.с. и 33 л.с.
Первый гоночный – с открытыми колесами – МЗМА‑1 построили в 1955 году на основе узлов и агрегатов Москвича‑401. Переднюю и заднюю подвески, рулевое почти не меняли. Серийные тормоза развели на два контура. Экспериментальный, верхнеклапанный двигатель объемом 1,1 литра с четырьмя карбюраторами развивал 70 л.с. при 5500 об/мин. В 1955 году заводской гонщик Юрий Чвиров развил на такой машине скорость свыше 190 км/ч.
Продолжение истории Москвича-400 следует. Заходите почаще!
- Почему экспортные Москвичи и Жигули не покидали СССР, узнайте тут.
- «За рулем» можно читать и в Телеграм.
Фото: из архива «За рулем»
7289