Мураново после грозы

Извилистым путем

На Ярославке, конечно, придется постоять – в районе Мытищ и Королева расширяют трассу. Но что это за испытание по сравнению с целью!

Проезжаем реку Учу, о которой напоминает только указатель перед мостом – реки-то здесь и не видно, в этом месте только пара пересохших лужиц, да и те поросли ряской. Свернуть на Староярославское шоссе за Кощейковом, как советовали путеводители, не удалось: нет съезда в этом месте, потому едем дальше – два указателя, «Софрино» и «Мураново», миновали, а за ними указатель только на Мураново.

Поворот направо в приятную, тихую глубинку, и дальше – извилистым путем, пересекая одноколейку, ведущую к таинственным тупикам… Едем. Рахманово, Ашукино мелькают красными кирпично-шиферными домиками, перемежаясь с желтыми полями. Глаз отдыхает. Остаются по правую руку Рахмановские мануфактуры. Далее Данилово и наконец Мураново.

Озеро и источник

Оставим автомобиль на площади и вдоль изгороди усадьбы спустимся вниз к озеру. Оно такое чистое… Хочется, несмотря на погоду, разбежаться посильнее, оттолкнуться и плюхнуться в воду. Хотя без риска для здоровья можно просто испить воды колодезной – здесь же, при озере, колодец. Детвора возбужденно пищит: «Холодная, невкусная…» – с непривычки кажется она и пресной, и студеной, но это чистая вода.

Есть и святой источник. Именуют его Барским колодцем. Находится он в небольшом удалении от усадьбы, посетите напоследок – водицы с собой взять. На этом святом источнике воздвигнута часовня-храм. Прикрепленная здесь доска гласит: «Во имя Казанской иконы Божией Матери, построенная в 2003 г. от РХ, в память великого русского поэта Ф.И. Тютчева, который очень почитал этот образ, а также в воспоминание о церкви Казанской иконы Божией Матери, находившейся в Муранове при первом владельце усадьбы генерале Энгельгардте».

А что же усадьба? Туда, к ней, к дворянскому гнезду… Возвращаемся дорогой, местами асфальтированной, местами посыпанной гравием, а где и вовсе с непросыхающей чернеющей под лужами землей. Вдыхаем запах почвы и хвощей, растущих u1074 вволю на обочине тропы.

Погорельцы

Покосившиеся столбы ворот, грустно набок висящие вывески с наименованием усадьбы – на русском и английском. Упоминание о посещении усадьбы только с экскурсоводом. Да, да, главный корпус (его и отсюда видно) весь обнесен деревянными лесами – ремонт после пожара от пресловутой молнии...

Не дожидаясь кворума из семи человек, мы меньшей численностью отправляемся бродить в сопровождении гида по усадьбе. И все, кажется, не так уж плохо. Однако на кирпичной кладке видны следы всполохов от огня, и на верхнем этаже, где была сундучная, и по стене вниз – мимо тужильной комнаты без единого окна, кабинетов для детских занятий. Но, как водится при любом пожаре, экспозиция пострадала в основном не от огня, а от… воды при тушении. Все, что уцелело, экскурсовод кропотливо перечисляет: «Неаполитанские акварели, купленные генералом Энгельгардтом в его последнем посещении Италии, где он скоропостижно скончался, – две штуки; столы письменные (подлинные, как и все в экспозиции, особенно настаивает экскурсовод) двух поэтов, Баратынского и Тютчева, – две штуки; все, все, что нажито… эх, да что там… сейчас экспонируется в Больших Вяземах». Учтем на будущее.

Семейный уклад

Обогнув дворянское гнездо справа, попали на затененную сторону, где сквозь оконные проемы здания можно видеть красоты до самого горизонта, ведь усадьба и холмы на противоположном берегу озера нависают над водной гладью. «Задумка Баратынского», – утверждает экскурсовод. Верим! Много сказано и о том, что усадьба, будучи купленной Энгельгардтом, на протяжении всего времени находилась в одной семье, Баратынский породнился с Энгельгардтами, те – с Путятами, а они в свою очередь – с Тютчевыми. И первыми директорами музея-усадьбы были потомки Тютчевых же, далее их на этом посту сменили неродные люди, но тоже очень хорошие, настаивает экскурсовод. Невольно приходит на ум мысль, что так самозабвенно можно рассказывать лишь о нечужих тебе людях.

Проходим розовую аллею, сейчас не в цвету, но – подумайте только – розы на этом месте u1094 цвели и сто лет назад. Утрачено оранжерейное хозяйство, а при Энгельгардтах в нем плодоносили ананасы и персики, у Баратынских – только персики, а потом и вовсе все сошло на нет. Дворов было немного при этой усадьбе, всего-то 74 мужика. И жили владельцы в усадьбе по 5–6 месяцев в году, забывая о петербургской дороговизне.

Детский домик очень мал, игрушечный. Но при нем держали и ослика, с которым дети гуляли. Налево и направо расходится аллея из 150-летних лип. В глубине за сеткой-рабицей тещин домик с пристроенной кухней, его Тютчев построил. А ныне на правах собственников им владеют его потомки. Тещины же останки упокоились на кладбище в недальнем Рахманове.

День сегодняшний

Пройдя по аллее влево, окажемся на площадке, обнесенной скамейками. Здесь устраиваются концерты, исполняются романсы на стихи бывших владельцев, а сейчас только звон колоколов на домовой церкви в два часа дня. Кухня при большом доме переоборудована в таверну, на будущий год здесь, в тени вековых деревьев, расставят кричащие рекламой зонтики и будут подавать растворимый кофе. А почему бы и нет?

Домовая церковь, само ее обустройство – с иконами, хранящимися в семье, мироточивыми и чудодейственными, – нечастое явление для усадебного хозяйства. В ней и сейчас совершаются крестины, другие обряды. Экскурсовод не ленится пояснять: «Прежде чем приложиться к иконе, надо попросить прощения за все грехи по женской (или мужской) линии до седьмого колена, потом только просить о милости». Группа задерживается в храме, припоминая всех своих…

Мураново, частью уцелевшее, частью разрушенное, навевает ощущение давно ушедших времен, с их балами, выездами верхом, домашним образованием, походами по грибы да по ягоды.

И как ни странно, уже не так нервирует резкий контраст мурановской тишины и умиротворения с обратной дорогой – вновь по Ярославке в бурлящую столицу.